Мои родители жили в Жешовском районе, воеводство Львовское, а познакомились во Франции, куда поехали в 20 годах ХХ века в поисках работы. Мама работала там в фабрике промышленного фарфора, а отец работал в разных местах. На родину вернулись с суммой денег, за которую можно было купить землю с парцеляции. Отец узнал, что в Подгаецком районе, Тарнопольского воеводства продают землю с парцеляции. Купили землю в гмине Новосюлка, колония Юстынувка, всего лишь около 2,5 гектара. Там построили дом. Было там около 30 польских колонистов. Школа была Новосюлке. Жило там много украинцев. Мой отец был членом организации ,, Стшелец,,. До начала второй мировой войны отец получил с этой организации оружье, другие колонисты тоже, потому что украинцы нападали на польские колонии и хутора. И поляки не верили, что в случае нападения сумеют сами защититься.

Отец был в колонии солтысом. Он пользовался авторитетом, потому что был образованным, умел писать к властям заявления, защищал поляков и украинцев. За эту работу получал небольшие деньги. Будучи солтысом, у него не было никаких недорозумений с украинцами. Среди украинцев у него было много друзей. Были и враги, особенно те, кто был за самостийную Украину. Когда в окрестности начались погромы поляков и поджоги их домов, один из украинцев сказал ему -Берегитесь, ночью будут поджоги, если это будет касаться и колонии, я предупрежу вас. Отец немедленно уведомил соседей. На всякий случай мы на ночь прятались в поле, в кустах. Что другое могли поляки сделать? Но нашу колонию украинцы не сожгли, а другие деревни подожгли. Нас это миновало, я думаю потому что между поляками, на этой колонии, и украинцами не было никаких конфликтов. Почему украинцы нападали на поляков? Думаю, что чувствовали себя обиженными. Я точно не знаю, позволяли ли польские власти им покупать землю с парцеляции, землю от государства. Я слышал, что с парцеляции продавало только полякам. В то время была там вражда между украинцами и поляками. А раньше были свадьбы, поляк женился на украинке, украинка выходила замуж за поляка. Тот же украинец, который дружил с моим отцом, фамилии его к сожалении не помню, два или три дня до нашей депортации сказал отцу, что власти готовят какую-то акцию против поляков. Что конкретно сказал, я не знаю. Отец понял, что там жить мы уже не будем, что советская власть что-то злое готовит полякам. Он просил отца, чтобы он этого никому не говорил, ибо его могут убить. Отец тоже боялся и успел передать эту весть только близким соседям. Думаю, что они передали её другим. Узнав, что нас ожидает, мои две сестры, Целина и Юлия, успели уехать оттуда два дня раньше нашей депортации. Вероятно, убежали в Румынию, а оттуда на запад Европы. Теперь одна живёт во Франции, а вторая в Канаде. О их судьбе я узнал, когда мы вернулись с Сибири.

Депортация.
10 февраля 1940 года тот же украинец был в группе, которая прибыла нас депортировать. С ним прибыло трое энкавудистов с винтовками и приказали собираться. Они вели себя спокойно, не обижали нас и не кричали. Этот украинец помог нам своими советами, что нам надо брать. - Берите постель, перины, тёплую одежду, обувь, пищу. Много нам брать не дали. Утром отец успел ещё накормить коней и скот. С нашей колонии депортировали всех колонистов. Это были: Пэльц Винценты г.р 1902, мой отец, Пэльц Катажина г.р. 1899, Пэльц Станислава г.р.1937, Пельц Бронислав, Пэльц Эльжбета, Пэльц Антони с семьёй, брат отца, Пэльц Владыслав г. р. 1910 с семьёй, Пельц Францишек г.р. 1912 с семьёй, Пюрка Анастасия, Пюрка Стэфан, Пюрка Вера, Пюрка Ольга, Сомалий Стэфан, Завада Катажина, Галуша Францишек, Кичман Михал, Кичман Анна, Беда Марцели, Пюрко Михал, Галуша Катажина, Галуша Францишек, Галуша Станислав, Галуша Мария, Галуша Франтишка, Попель Ян, Попель Анна, Рахвал Петр, Рахвал Антони. Кто был в вагоне? Не знаю. На границе польско-советской была пересадка в русские вагоны. Стража смотрела нет ли дыр в вагоне. Поляки долбили дыры в стенах вагона, чтобы узнать куда нас везут. Если нашли дыру кричали, грозили штыками, хотели узнать кто это сделал. Ехали мы месяц, если не больше. Что-нибудь важного случилось в вагоне? Конечно. Кто-то был очень болен. Пробовали помочь ему, каждый взрослый советовал что-то. Умерло тоже двое старших, мужчина и женщина. Фамилии не помню. После их смерти люди начали голосить. На станции покойников обернули в простыни и вынесли на снег. Конвоир сказал - Их похоронят на местном кладбище, транспорт не может ожидать по поводу похорон.

Мы приехали в Красноярский край, Енисейский район, лесной посёлок. Названия не помню. Там был один барак, один домик для русских и лавочка. В этом бараке жили почти все колонисты с Юстынувки, кроме братьев отца. Их отправили в другой посёлок. В бараке было множество клопов, они не давали нам спать. Печи были железные, дров было достаточно. Работать пошёл отец, мама была больна. Остальные поляки, мужчины и женщины тоже пошли на работу в лесу. Сразу после приезда умерла там мама отца и моя сестра, Станислава. Обе болели тифом. Покойников хоронили на горке возле посёлка в дали от источников воды. Помню, что отец сделал для своей матери и дочери деревянные кресты и на обеих крестах повесил медальоны. Я тоже там тяжело болел воспалением лёгких, три раза. Фельдшерица давала мне какие-то лекарства и велела пить много молока, которого там не было. Помню, что в этом посёлке мы страшно голодали во время зимы. Пайки были скудные для работающих, а для остальных ещё скуднее. Собак и кошек там уже не было, всех убили и съели спецпереселенцы. Летом были овощи и фрукты леса, грибы, ягоды, черемша, растения похожие на наши тюльпаны, мы выкапывали их и ели корни. В лесу были глухари, отец охотился на них и ему удалось поймать две штуки. Ух какое вкусное было их мясо и рассольник был великолепный. Во время зимы отец работал возчиком. Из лесу возил древесный уголь на шахту. Тогда крал овёс, который был для коня. После обработки овса мама готовила борщ. Он был великолепный, до сих пор чувствую его вкус. В школу я там не ходил, был слишком молод.

Fot. 113.Krasnojarski Kraj, rok 1940. Pogrzeb Stanisławy Pelc, zmarłej po trzech miesiącach zesłania

О амнистии 1941 года ничего не помню. Знаю только, что отец решил уехать оттуда и поехал туда, где была шахта. Кажется, что это был Рудник. Там он работал на поверхности. Там мы тоже очень голодали. Жили в бараке, возле барака жил энкавудист. У него была жирная собака, немецкая овчарка. Отец убил её, кожу закопал в клоаке, а мясо мы тайком ели. Это было зимней порою. О, как вкусное было это собачье мясо! Пальчики лизать! До сих пор помню этот случай. Быть может это собачье мясо помогло мне вылечить мои лёгкие. Энкавудист долго искал свою собаку, своего любимца, обещал большую награду. Но никаких следов не нашёл. Отец очень интересовался политикой и очень переживал смерть генерала Сикорского в 1943 году. И в этом же году встретил в Енисейске своих братьев. Как их нашёл, не знаю. Они, как и мы, были в лесном посёлке, а после амнистии прибыли в Енисейск. Радость во время встречи была огромная, потому что вся, живущая ещё семья, была в одном месте. Для меня тоже это была большая радость, мои дяди подарили мне 30 рублей. А эта сумма для меня была очень огромная.

Родителям я не сказал об этом подарке, они тоже не сказали им. Я так был рад этому подарку, что почти половину выдал на на блестящий значок с изображением Ленина. Быть может он был позолоченный, но теперь я сомневаюсь. Но тогда он мне очень нравился. Обрадованный таким значком я появился в бараке. Родители спрашивают -Откуда у тебя этот значок ? Этот вопрос заморозил меня. - А, купил - А сколько дал, откуда деньги? Когда я сказал сумму, громы, проклятия посыпались на меня. У нас на пищу нет денег, а тебе Ленина захотелось! И быть может высекли бы меня, если бы не появились с помощью братья отца.- Дядя Владэк сказал- Это мы дали ему деньги, он может их выдать на то, что захочет. Я был обрадован их заступничеством и мудростью аргументации. В глубине души я благодарил их, за то, что вступились за мной. Ещё сегодня помню этот кусочек метала с блестящим Лениным и злых родителей, которых смягчили мои дяденьки. Там, в Енисейске, отец с братьями составили бригаду для сплава дров. Это была опасная работа. Их не было иногда десять а то и больше дней. Мама это очень пережвала. - А вдруг упадут в воду! Трудно тогда спастись, брёвна тяжёлые, вода холодная. Но отец с братьями возвращались. На сплаве они работали два или три месяца. Потом, не знаю каким способом, отцу удалось найти работу в пекарне, а его братья в мельницах. Вот тогда голода у нас уже не было. Жена Владыслава Пэльца была директором мельницы вблизи Енисейска. Мы радовались и говорили, что у ней есть счастье, всегда находит хорошую работу. В Енисейске была некоторое время Ванда Василевска, помогла полякам получить работу в швейной мастерской. Поляки её благодарили, она умела договариваться с советской властью и помогать полякам. Одевалась она как мужчина, ходила в штанах и сапогах. Была очень энергичная.

Fot. 114. Rodzina Pelc na zesłaniu. Stoją od lewej: Władysław, Antoni. Siedzą: Franciszek, Bronisław, Wincenty

В Енисейске нам дали участок земли, на нём мы выращивали овощи. Пища наша стала разнообразная. Даже некоторые соседи русские приходили к моим родителям с просьбой помочь им. И конечно имея запасы продуктов родители делились с русскими тем что у них было. Я в Енисейске ходил в начальную школу. Мы слыхали, что это советовала нашим родителям, Ванда Василевска во время пребывания в городе. Окончил я там второй класс, а учился отлично. У меня была жажда знаний. В классе было нас пятеро поляков. Учительница очень часто нас хвалила, потому что мы учились лучше русских по всем предметам. - Польские ребята лучше учатся, чем вы, дураки, говорила иногда. В свободное время я ловил рыбу удочкой. Крючок делалось с проволоки, укреплял его на крепкой веревочке, На ней привязывал несколько крючков с приманкой и эту веревочку бросал в воду вдали от берега. И иногда удавалось вытянуть и шесть штук средней величины рыб. Это были очень часто форели. Случались и угори. Весной я охотился на птицы, которые сидели в земельных гнездах на берегу реки, подбирал им с гнёзд яйца. Помню, что в Енисейске была церковь, которую заменили на магазин зерна. Окрестность и город были прекрасные. Дома были построены ещё в царское время. Енисейск это было самое любимое для меня место в Сибири. Я уже не голодал так как в тайге и получил от родителей валенки, о которых давно мечтал.

В 1943 году поляков призывали в армию Берлинга. Создавали дивизию имени Тадэуша Костюшко. Мой отец и его братья получили повестки явиться в военкомат в Енисейске. Отца признали способным к военной службе. Когда я об этом узнал, я впал в отчаяние. Отец был для меня авторитетом, и я не мог себе представить, что будет, когда его не станет. Я был в отчаянии. Когда поляки прощались с ними на пристани в Енисейске, я бросился к отцу и хотел ехать с ним. Но на трап меня не пустили. Не знаю как я нашёлся в воде возле парохода. Меня вытянули с воды и я почти ничего не видел вокруг себя. Видно было повреждён нерв или острое воспаление конъюнктивита. Точно я не знаю. Лечили меня долго разными мастями. После некоторого времени зрение мне поправилось. Но жизнь там не была так радостна, как прежде, потому что не было отца. Для поляков русские были доброжелательными и помогали нам. Мои родители были им благодарны за их помощь, которую нам оказывали.

Fot. 115. „Obywatel Pelc Wincenty
s. Jana
Naczelnik Jenisiejskiego
ROM NKWD
Towarzysz Maksimow
PODANIE
Proszę Was o rozpatrzenie mojego
podania w następującej
sprawie:
Dnia 15 maja 1943 roku w czasie
mojej podróży z miejscowości
Sowrudnik do rodziny w mieście
Jenisiejsk, w osiedlu Brianka, rejon
udierejski, podszedł do mnie
Przewodniczący Gromadzkiej
Rady Narodowej Ob. Mamutow
i poprosił mnie o mój paszport
[dowód osobisty ]. Ja wydostałem
z kieszeni notes, a w nim był paszport,
zaświadczenie z miejsca
pracy i fotografie. On wyrwał mi
go z rąk i powiedział, że muszę
zatrudnić się u niego przy karczowaniu
lasu, chowając wyżej
wymienione rzeczy do kieszeni.
Rzeczy te powinienem otrzymać
po zakończeniu pracy. W ten
sposób on chciał mnie zmusić
abym pozostał w Briance i pracował
u niego. Ponieważ musiałem
dostać się do mojej rodziny
w Jenisiejsku, dokumentów tych
od Ob. Mamutowa nie mogłem
otrzymać i odszedłem z Brianki,
pozostawiając wyżej wymienione
dokumenty u towarzysza Mamutowa.
Proszę o Waszą pomoc w odzyskaniu
przeze mnie wyżej wymienionych
rzeczy z Brianki.
Pelc Wincenty s. Jana
Jenisiejsk ul. Piereniczewa 45”

Fot. 116., powyżej:
„OPINIA Wydana Pelc Katarzynie c. Jana.
Zaświadcza się, że wyżej wymieniona pracowała w Nikitowskim Sowchozie Mleczno-Mięsnym, rejon
dzierżynski, obwód Stalino, jako kelnerka. Pracę wykonywała sumiennie. Uwag w sprawie wykonywania
pracy nie było.
Podpisy: dyrektor sowchozu nikitowskiego, sekretarz organizacji partyjnej WKP(b), przedstawiciel
organizacji związkowej – podpisy nieczytelne. 13.10. 45 r. Pieczęć okrągła – nieczytelna”

В 1944 году нас переселили на Украину, область Сталино, район Дзержинский, совхоз Никитовский. Во время езды на Украину я через дырку вагона и опять потерял зрение. К счастью у мамы была ещё масть и капли. На Украине у меня вернулось зрение. Жили мы в совхозе и там мы не голодали. На совхозных полях было много кукурузы и подсолнечника. Тётя, Кинга, работала в столовой и всегда давала мне большие порции супа и каши. Ночью мы ходили воровать кукурузу и подсолнечник. Подсолнечник мы лущили и прессовали в батончики и ели как шоколад. Это была великолепная еда. Зерно подсолнечника является очень калорийным. Избыток подсолнечника я продавал на базаре с другими парнями. На базар подвозили нас шофёры грузовых машин, мы им давали зерно подсолнечника. Случалось, что нас задерживала милиция и спрашивали, откуда у нас столько зерна и голов подсолнечника. Делали это по привычке, ведь знали откуда зерно. Редко у нас отнимали. А на базаре за наш товар мы получали хорошую зарплату. Летом овощей и фруктов было много, особенно помидоров, морковки и свёклы. И хотя у нас было овощей достаточно, то однако мы воровали, видно по привычке, чтобы был запас на зиму, на случай голода. Воровать мы ходили группами. Бывало, что сторож поймал нас, мы просили прощения, плакали, говорили, что воруем от голода. Сторожа знали, что мы малолетние и отпускали нас. Зерна тоже было много и мы воровали и зерно, горстями брали в карманы и штанины. Сторожа не было. У нас был ручной жернов. Была мука и каша. Мама пекла нам великолепные лепёшки на масле подсолнечника для десяти человек. Картошки было сколько угодно и тоже мама пекла лепёшки из картошки. В этом совхозе у меня был неприятный случай с украинским парнем. Уже не помню, о что мы поссорились и он мне ножом ранил лицо. Но не очень глубоко. С тех пор я был уже более осторожный в общении с местными парнями. Возле совхоза была тюрьма. В ней пребывали люди разных национальностей. На работу они ходили под конвоем. Видно было, что они истощены и голодные. Шли дорогой и рвали разные растения и ели сырые. Взрослые украинцы и поляки были для них доброжелательны. Никаких недоразумении и конфликтов с ними не было.

В моём архиве сохранилось одно письмо моего отца датированное 25 марта 1945 года. Я храню его как ценную памятку. ,, 25 марта 1945 г. Любимая жена моя и сынок мой, Бронислав, сообщаю вам что я до сих пор жив и здоров, чего и вам желаю. Сообщаю вам, что я уже из польской земли выехал в Германию и мы находимся недалеко Берлина. Здесь тепло, уже давно деревья зеленеют, птички вверху поют. От Владка и Франка уже давно нет вестей, я не знаю живут ли они. От Антонего тоже уже три месяца письма от него я его не получил и его не видел. Так что мы о себе ничего не знаем. И не встретимся не раньше чем после войны, если кто-нибудь из нас останется в живых. Теперь ты, сынок мой Бронек и жена моя, напишите, получили ли вы хотя бы одно моё удостоверение. Потому, что я послал два, и не получил подтверждения. Не знаю, получаете вы или нет. Я отправляю каждую неделю письмо вам. И от Рузи не получаю писем. Теперь хлопочите там начальство, может помогут вам вернуться в Польшу. Я вам в этом помочь не могу и не нахожусь в постоянном месте, в каждое время могу быть в другом месте, и высшего начальства тут не видно, поэтому невозможно никакого вызова послать вам. Я был бы рад это сделать, чтобы вы были в своей родной деревне и не думал бы (с беспокойством ) как живёте. Я послал бы вам деньги. У меня они есть и мне не нужны, потому, что тут купить ничего не можно, здесь пустые дома, никого нет, немцы сбежали и всё оставили..... Оканчиваю эти несколько слов, посылаю тебе жена моя и сыну Бронку сердечные поздравления и скорого возвращения в Польшу, поздравления шли всем знакомым.

Пельц Винценты.

Я не в состоянии подтвердить приходили ли все письма отца к нам в Сибирь и на Украину, особенно те, которые посылал отец со справками, чтобы ускорить наше возвращение нам Родину. В начале 1946 года мама получила с города Сталино справку Польско-Советской Смешанной Комисии по делам эвакуации граждан польской и еврейской национальностей. И это было уже точное известие, что выезд в Польшу наступит вскоре. Куда поедем? Никто не знал. Нам сказали, что к выезду надо приготовиться. В город Дзержинск нас завезли грузовыми автомашинами, там мы погрузились в вагоны. Все были довольны и возбуждены, что наконец наше скитальчество и страдание приближается к концу. В пути ничего особенного не произошло, не помню были ли какие-нибудь трудности на границе. Наш эшелон прибыл в город Быстшица Клодзка, весь или только часть, не знаю. Квартиры дали нам в здании ПУР-а, кормили хорошо, дали деньги, и начали развозить по окрестным деревням в горах, где велели нам поселиться. Люди плакали - В Сибири горы, и здесь опять горы! -роптали. - Привыкнете - утешали представители власти. - Здесь живётся не так уж плохо. Нас поселили в деревне Писары, гмина Мендзылесе, район Быстшица Клодзка. Здесь действительно были горы, ландшафт совсем другой чем в воеводстве Тарнопольском. Дали нам сельское хозяйство, но на нём некому было работать, отца не было уже в живых, мама была больна, сил на работу после Сибири у ней уже не было.

Я ходил в школу, после школы пас коровы, польского алфавита почти не знал. Вместо букв латинских я ставил кириллицу. Просто писал смешанным алфавитом. Обучение поступало мне с тяжестью, особенно письменный польский язык был для меня трудный. Ошибок много делал. Математика не представляла для меня трудностей. В Енисейске я был по математике отличником. Моё здоровье представлялось плохо, из ссылки я приехал с недолеченным туберкулёзом, здесь он опять появился. Мама решила сдать хозяйство на государственную казну. А моё здоровье всё время ухудшалось. Помог мне пан Коленда. У него были связи в Варшаве. Он сказал нам- не беспокойтесь, я устрою Бронкови лечение в санатории в Отвоцке. И устроил. Как это сделал, точно не знаю. Когда уже приближалось время выезда с санатории в Отвоцке, знакомые и мои друзья, очень удивлялись — Ты, в такой санаторий? Ведь это лечебница для партийных и государственных сановников и членов их семейств! Очень удивлялись. Однако приняли меня. Я был рад этому. Пища превосходная. После сибирской пищи, это был для меня шок, что такие блюда там подавали на тарелке. Одно только мне не нравилось, это постоянные политинформации. Политинформация была после завтрака и после обеда. И так было ежедневно. Это меня немножко волновало. Заметил это один курортник, был поручиком войска польского. Он мне сказал- Не беспокойся, сиди смирно, не задавай вопросов, не дискутируй, не сопротивляйся, а то тебя немедленно уволят отсюда! Я подчинился его указаниям. Вскоре я убедился, как может кончиться, хотя бы тень сомнении слушателя. Один пенсионер не согласился с мнением политинформатора, у него были какие-то сомнения. Тогда его взяли в перекрёстный огонь, задавали перекрёстные вопросы и довели до такого состояния, что бедняга плакал. Так ему внедряли новое сознание. И это был урок творческой дискуссии, о которой мне сказал поручик.

После возвращения в Мендзылесе, пан Коленда, предложил мне работу в его фотографическом кабинете. Он научил меня основ фотографии. Я был хорошим фотографом. Потом я пошёл на работу в предприятие ,,Гартвиг,, и работал там до перехода на пенсию. Женился я в 1964 году. У нас один сын и один внук. Интересуются они судьбой отца и дедушки? Могу сказать, что не очень их это интересует. Дети и внуки сестры, которая живёт в городе Прудник, интересуются этими делами. В родных местах я не был, те, которые там были, говорят следов по нашей колонии там совсем нет. Так зачем туда ехать? Для многих польских семейств возвращение на Родину, было величайшей радостью. Быть может тосковали они по тех окрестностях, где жили до депортации, но если все вернулись на Родину так очень радовались. Потому что, выжили в самый трудный период в своей жизни, и что нашлись среди своих соседей, знакомых. Наша семья вернулась серьёзно изувечена, и мы это тяжело переживали. Отец пошёл в армию и погиб под Будишином в последние дни войны. Разве может быть что-нибудь трагичнее этого, когда жена и малолетний сын получают повестку с военной части о смерти мужа и отца ? Я не знаю точно, когда мама получила эту повестку. Быть может ещё на Украине. В архиве брата отца, Владыслава Пэльца, тоже солдата Войска Польского, сохранилось письмо от 26 июня 1945 года. Вот оно:

Первые слова моего письма: Пусть будет восхвален Исус Христос. Уважаемее сестры, сообщаю вам, что я здоров и желаю вам того же. Наконец настало время, что война кончилась, не надо уже бояться, что я останусь калекой, и кончились наши походы. Мы находимся в казармах, в Г. Бялысток, Как долго здесь будем ? Не знаю. Быть может ещё куда-нибудь наш переведут. В отставку не скоро пойду, надо будет ещё служить. Мне очень досадно, что из нашей четвёрки остался только я один, у меня всегда была надежда, что когда Франэк был ранен, хотя Вицек останется жив, а и он был убит 26 апреля, уже в конце войны. Обломок попал ему в сердце. Франэк умер сразу после приезда в больницу, а что касается Антка, я ничего не знаю, он кажется тоже не живёт. Это письмо доставит вам неприятность, но это надо забыть, ибо хотя бы вы и головой били в стену это в ничему не поможет. Берегите только жену брата, чтобы она от горя не сделал себя что-то плохое и пусть стережёт и уважает Бронка. Живите в мире, уже в августе поедете в Польшу. Надеюсь, что здесь пока всё будет хорошо. От дяди я получил всего два письма, и не узнал из них как он живёт, хорошо и то, что все живут. С огорчением кончу это письмо, горячо вас поздравляю, а особенно Бронка, чтобы не плакал после потери отца. Напишите, ходит ли он в школу, умеет ли писать. Поздравьте от меня : Пэльцку, Божкову, и Хрусткову. Ответьте на моё письмо. До свидания. Ваш брат Пэльц Владыслав.

В архиве отца, которого часть отцу удалось взять с собой в Сибирь есть список осадников, а быть может и колонистов, этого я точно не знаю, которых депортировано с колонии Крулевщизна, гмина Новосюлка, район Подгайце, воеводство Тарнопольское. Вот их фамилии : Фигель Станислав, Бэднарски Ежи, Мичак Хэлена, Фигель Стэфан, Фигель Томаш, Петкевич Янина, Русин Ян, Житыньска Хэлена, Щенсны Анджей, Пшемык Михал, Мяр Ян, Кусьнеж Мария, Клюска Ян, Галуша Франтцишек, Янкович Антони, Дырда Францишек, Фигель Францишек, Кравчиик Юльян, Хмель Францишек, Патэрак Михал, Дырда Владыслав, Вышиваны Гжегож, Романишин Тэодор, Бинас Михал, Аугустыняк Францишек, Внэнк Владыслав, Мадэя Катажина, Рахвал Антони, Дубель Юзэфа, Ценцива Петр, Шимчишин Войцех, Гжебык Владыслав, Мах Салёмэа.
Судьбы этих поляков мне неизвестны.

Мендзылесе, декабрь 2004 год.
Перевод Ежи Кобрынь

Kilka dokumentów z rodzinnego archiwum.
Fot. 118. „Jednostka Wojskowa Poczta polowa 20855 5.02.45 r.
ZAŚWIADCZENIE
Zaświadcza się, że Ob. Pelc Wincenty s. Jana odbywa służbę wojskową od czerwca 1944 r. i pełni
funkcję doprowadzającego. Zaświadczenie wydaje się Ob. Pelc Katarzynie c. Jana i członkom jego
rodziny w celu otrzymania ulg zawartych w Kodeksie o ulgach dla odbywających służbę wojskową
i podlegających służbie wojskowej. Zaświadczenie jest ważne do 31 grudnia 1945 roku.
Dowódca jednostki. Naczelnik sztabu – podpis nieczytelny. Pieczęć okrągła z godłem Polski i napisem
w otoku: Wojsko Polskie. Poczta polowa”

Fot. 117. „Druk nr 5-W Załącznik nr 5 do
instrukcji Ludowego Komisariatu Finansów
ZSRR z dnia 17.10.1942 r. nr 659.
LUDOWY KOMISARIAT FINANSÓW ZSRR.
Jenisiejski Miejski Wydział Finansowy Krasnojarskiego
Kraju. ZAWIADOMIENIE
PŁATNICZE nr 1002 O PŁATNOŚCI
PODATKU WOJENNEGO W ROKU 1944
Ob. Pelc Katarzyna c. Jana zamieszkała Pierieniczewa
45.
Na podstawie Dekretu Prezydium Rady
Najwyższej ZSRR z dnia 29.12.1941 roku
»O PODATKU WOJENNYM« jest Pani zobowiązana
zapłacić podatek wojenny:
Należnośći w roku bieżącym 100, z czego
do 15 lutego 25, do 15 kwietnia 25, 15 czerwca
25, 15 października 25. Niedopłata za
zeszły rok — Odsetki za niedopłatę —
Starszy Inspektor Podatkowy, Inspektor Podatkowy
[podpis nieczytelny]
8-10-1944 r.
Za opóźnienie płatności pobierane będą
odsetki w wysokości 0,2% za każdy dzień
zwłoki. Zażalenie na niewłaściwie opodatkowanie
należy składać do Kierownika Miejskiego Wydziału Finansowego w terminie miesiąca od
dnia doręczenia nakazu płatniczego. Złożenie zażalenia nie wstrzymuje pobierania podatku. Nakaz
płatniczy wręczył —
[na blankiecie dwie odręczne adnotacje o przyjęciu wpłaty 25 rubli gotówką ]”

Fot. 119. legitymacja członkowska
Związku Patriotów
Polskich w ZSRR Katarzyny
Pelc, wydana przez Zarząd
Obwodowy ZPP w Stalino,
1 lutego 1945

Poniżej Fot. 120. legitymacja członkowska Związku Osadników Wojskowych na Ziemiach Odzyskanych
Katarzyny Pelc, wydana 6 maja 1948 przez Zarząd Powiatowy Związku w Bystrzycy

источник: Wspomnienia sybiraków. Zbiór tekstów źródłowych, Koło Związku Sybiraków w Bystrzycy Kłodzkiej
Bystrzyca Kłodzka 2008 ISBN: 978–83–926622–0–4