Натан Крулевецкий. Под пятой сталинского произвола
Уже стемнело, когда я покинул кабинет начальника. Но на этом шумные события этого дня не кончились. Когда я вернулся домой, пришли ко мне сообщить, что жена приехала и дожидается меня на нелегальной квартире.
Это была вторая жена, с которой я познакомился и сдружился в лагере, еще в первый срок, 1944 г. Четыре года мы прожили с ней в лагере неразлучно. В обход лагерного режима, мы встречались каждый день и даже несколько раз на день. Это было возможно потому, что мы работали бок о бок, в одном помещении. Нам даже удавалось постоянно обедать вместе, за одним столом. Посидеть, поговорить и мнениями поделиться. Это облегчало горестное положение нас обоих. Но в 1947 году я освободился, а ей еще оставалось сидеть половину срока, пять долгих, мучительных лет. Я никак не верил, что она выживет, хотя я ей всячески помогал. Лагерь ломал крепких дубов, а она была как тонкий тростник, которого прижимала к земле малейшая невзгода. И о чудо, она выжила до конца срока и даже освободилась.
Но куда ей деваться на свободе, что ей делать с собой. Хотя она и отбыла срок наказания за несовершенное преступление, сфабрикованное следователем МГБ и лжесвидетелями, но пятно преступника продолжало тяготеть над ней. Она попала в черные списки “врагов народа” и не имела право работать по специальности как учительница. Ей предоставлялось право заниматься только черной тяжелой физической работой, которая была ей не под силу ни по состоянию здоровья, ни по способности ее слабого организма. А свое образование она должна забыть. Наказание, выходило, дали ей не на срок, а на всю жизнь.
Учитывая такое положение, я мечтал получить где-нибудь в лагере постоянную работу, чтобы я смог своим заработком обеспечить нас обоих и чтобы она поселилась где-нибудь поближе от меня. А тут, как назло, меня бросали с места на место, я все не чувствовал прочности под ногами. Но, когда я попал в Исень-Гельду, я решил, что дальше меня никуда не повезут, ведь это “край земли”. И я с ней списался, что она ко мне приедет. Но, поскольку ее в этой пустыне ждали суровые условия, особенно на первых порах, и поскольку она вышла из лагеря изможденная и слабая, то мы согласились, что она должна поехать к своим родным, пожить у них продолжительное время и когда она совсем оправиться она приедет ко мне.
Я ее не видел 4 ? года и жаждал поскорей встретиться, но вынужден был согласиться на отсрочку нашего свидания, чтобы дать ей поправиться. Поехала она из лагеря к своей замужней сестре, у которой жил ее престарелый отец. Там ей были очень рады, приготовили одежду и подарки. Но, когда она пожила у них несколько дней, она почувствовала в доме очень напряженную атмосферу. Никто в доме не спал, все были одержимы страхом, чтобы приехавшая из лагеря сестра и дочь не накликала несчастье на их дом. Уж так повелось в этой стране, что если кого из членов семьи постигло несчастье и он стал жертвой органов госбезопасности, то все родные должны отречься от него, или скрыть свое родство с ним, иначе грозит им опасность быть захваченными в сети ГБ, как члены семьи “врага народа”. Если их не арестуют, то они становятся подозрительными, их снимают с ответственных постов.
А в этом доме муж сестры раньше когда-то подвергался репрессии как политический преступник (вернее как ветеринар, которого обвинили за падеж скота от бескормицы). И сестра, вполне естественно, всю жизнь жила в страхе, как бы мужа снова не взяли только потому, что он когда то сидел. Она переживала за мужа все годы своей жизни с ним, а теперь она вырастила большого сына и дрожала за его судьбу. Он хорошо учился, он стал инженером, он хорошо работал. И все же мать боялась, как бы сын не пострадал за то, что отец когда-то сидел. И в этот дом, полный страхов, приезжает пораженная, или, вернее, “прокаженная” сестра. Ясно, что она посеяла смуту и тревогу в сердца ею до смерти запуганных, обитателей. Они жалели свою родную кровь, свою любимую и несчастную сестру, они не могут не пустить ее под свой кров, но и не могут преодолеть свой панический страх.
И, через несколько дней после приезда жены к сестре, я получил очень тревожное письмо от жены, что ей душно и тесно у сестры, что, глядя на их смятение, она плачет все ночи напролет. Я не замедлил позвать ее к себе. И вот уже прошло полмесяца, как я получил от нее письмо, что она выезжает, а ее все нет. Я вне себя от беспокойства за нее, что с ней случилось в дороге.
В письмах мы условились, что она проберется в деревню, близко расположенную от нашего лагеря. В этой деревне жили ссыльные, которые ежедневно проходили мимо нашего лагеря и даже иногда приносили нам продавать продукты.
Я стал допытываться у проходящих поселян, не появились ли свежие люди в их деревне, не приехал ли к ним на днях кто-нибудь свежий. Из этих расспросов я узнал, что жена уже живет с некоторых пор в этой деревне. Я поручил одной женщине привести ее, не признаваясь, что это моя жена. А в поселке, недалеко от того дома где я жил и работал я договорился с одним соседом, что они примут к себе жену на ночлег, а я им изготовлю протезы бесплатно. И вот вечером того дня, полного треволнений, меня позвали к соседу, где я встретился с женой.
Оглавление Предыдущая глава Следующая глава