Натан Крулевецкий. Под пятой сталинского произвола
Люди смотрели на меня как на явившегося с того света. Во первых, я таки был таки похож на привидение, а во вторых, после моего ареста, Чека распустило слух на участке, будто я бежал из лагеря, был пойман и умер от побоев, нанесенных мне преследователями. Такие слухи часто выпускались органами, когда им хотелось почему-то законспирировать арест.
Положение мое на участке было не из блестящих. Своей борьбой с первым следователем и иронически-едкими замечаниями, высказанными в лицо другим следователям, я восстановил против себя работников местного ЧеКа и они меня взяли под особое наблюдение. А в их руках была наша жизнь и смерть, не дай бог, если они на кого зуб заимеют, со света сживут. А на меня они оскалили всю пасть. Были отданы строгие указания на участок, не давать мне никакого снисхождения. И меня опять погнали на земляные работы, невзирая на мои больные ноги и совсем ослабевшее здоровье.
Несть числа тем обидам и унижениям, которых мне пришлось выносить за свою слабость и неприспособленность к тяжелой физической работе. Все помыкают тобой и топчут в грязь твое человеческое достоинство.
Чтобы держать в повиновении такую армию бесправных рабов, надо создать целую систему погонщиков. И все они кричат в один голос: “Давай, давай”, скверно ругаются и прибегают часто к мордобитию”. Эти погонщики вербуются из среды самих арестантов, из отъявленных негодяев, способных на всякую пакость по отношению к своему брату арестанту, лишь бы ее ценой купить какую-нибудь поблажку для себя. Чем злее они были к арестантам, чем больше труда они с них выколачивали, тем лучше из поощряли. И так повелось, что вся масса терпеливо выслушивала всякую брань и подчинялась всяким повелениям. Я же иногда не выдерживал и огрызался. Этот мне дорого обходилось, они строили мне всякие козни, ставили на самые трудные работы и выписывали самую маленькую пайку хлеба.
Оглавление Предыдущая глава Следующая глава