Новости
О сайте
Часто задавамые вопросы
Мартиролог
Аресты, осуждения
Лагеря Красноярского края
Ссылка
Документы
Реабилитация
Наша работа
Поиск
English  Deutsch

Сталинские репрессии или безумные действия местных властей?


Большая семья нашего отца Шиндялова Станислава Станиславовича, 1894 г. рожд. с родителями, 4-мя братьями и сестрой приехали в Красноярский край с помощью столыпинских подъемных.. Отец был старшим братом в семье, поэтому в 1914 г. был призван на защиту отечества. Был в рождественские дни в разведке, добывали «языка» по его рассказам, был ранен разрывной пулей в ногу. Кость была раздроблена, и врачи пророчили остаться без ноги, долго уговаривали отнять ногу, но он не дал отнимать, остался с хроническим остеомиелитом до кончины. Выходили осколки, ежедневная перевязка, мне доставалось кипятить, стирать бинты, это я хорошо помню.

Вернувшись с войны, еще не успел отдохнуть - началась гражданская война. Шли через Иланский р-н белые - не тронули раненого солдата. Затем пошли красные, посадили на коня раздетого: «Показывай, куда пошли белые». Он тогда сильно простыл и еще долго болел.

В 1920 году, поправившись с помощью братьев, построился и женился. Имел свое хозяйство: 1,27 десятин земли, 2 коровы, 2 лошади, кузницу; платил налог и содержал свою семью - в то время 5 едоков. Началась раскулачка -здоровые мужики почуяли, побросали все и уехали на золотые прииски, а отец не подумал, что его тронут, инвалида войны. Тронули.

В 1931 году отобрали все хозяйство, все постройки, технику - и мама с 5-м грудным ребенком на руках. Пошли в ссылку. Привезли в Красноярск, где-то около графитовой фабрики и лесозавода была пристань. Поселили в сторожку. Там была железная печурка. Отец расстелил доху из козьего меха, в которой ездил на базар, и мы на ней как щенята, а мыши, крысы залазили в рукава. Потом построили бараки специально для спецпереселенцев! 8-20м2 на 2-3 семьи. Там печь, спальня. Все это длилось до 38-го года. Там в бараке умерли 2 сестры младшие и мама. Помню, мама, видимо, чувствовала, что умрет сама и моя младшая сестра - одна умерла при ней, наказывала: «Берегите Лену», хотела сохранить семью. Умерла мама у меня на глазах, в больничном корпусе, где сейчас находится концертно-танцевальный зал.

В 1938 году разрешили построить свой каркасно-засыпной дом. Благо, отец умел все сам делать, и мы ему помогали. После смерти мамы отцу говорили: «что будешь делать с ними? Отдавай в детдом». Он и слушать не хотел. Таких бы отцов нам побольше. Не женился, пока мы не подросли.

Началась война. Я окончила 7 класс, поступила с подружкой в медучилище, но отец запротестовал: «Что, в общежитие пойдешь? И мне идти?» я ведь была за хозяйку в доме. Сестра пред войной вышла замуж, ушла в семью мужа. Я забрала документы и пошла в восьмой класс.

Перед окончанием занятий в школе 20 мая 1942 года отправляли женщин на рыбалку, и я решила поехать с ними на сезон на рыбалку. Брат работал уже на Красмашзаводе, и нам поставили эвакуированных на завод семью Рыбаковых: Зоя, Саша с мамой. Все они работали на заводе с братом. Отец в это время решил жениться - привел нашу деревенскую женщину, жившую здесь в городе. Я не имела паспорта из-за свидетельства о рождении. Не  было. ЗАГС отвечал, сгорели документы. Отец неграмотный. 20 мая не взяла аттестат об окончании 8 класса, сбегала за Базайский мост к зав. учебной части Ознобихину Василию Ефимовичу за характеристикой на получение паспорта, и, выкупив за 10 дней хлеб по карточке, бегом на баржу-самоходку.

Рыбачили неводом напротив Сопкарги до осени. Начальник участка был Королев Сергей Николаевич. Взял дочку моей соседки по нарам, красивая девица была Стася, в сожительницы. Мать была против, не общалась с ней. Все говорила: «Вот у меня дочь», на меня показывала. Стася не рыбачила. Я хлеб им стряпала, говорил мне: «Никто вкуснее не печет». Осенью выезжали не все. Подходит ко мне и показывает во время шторма: «Смотри, дочка, стоит на якоре пароход. Мы сейчас на 2-х лодках 6 человек выезжаем, а этих людей вывозить не будут». Я прикинула: ни жилья ни одежды, ни продуктов - пошла к лодке. Потом только сообразила, почему мне крупно повезло. Стася весла в руках не держала, а я была хорошо натренирована. Сели, в корму править лодку наперерез волне. С парохода наблюдали за нами, сказали, в рубашке родилась.

Привезли в Усть-порт, меня сдал коменданту, Стасю метеорологу по договоренности, видимо. Она не работала. Я работала в школе уборщицей, некому было убирать. Понравилась завхозу - хорошо убирала. С 1 января открылись курсы консервщиков, я пошла, 3 месяца проучилась. Завод отстроили после пожара. Вызвали в спецчасть, сказали: «Война, некому доверять, принимай подотчет с завода». Холодильное хозяйство. Всю войну проработала за троих. Мужиков взяли на фронт, а я справлялась хорошо. Перед концом войны дали помощницу с Астраханского рыбтехникума Гимпелевич Верочку.

Так вот, кончилась война, все на подотчете, и, меня посылают отвозить экспедитором отвозить готовую продукцию в Дудинку для Норильска. Я уже зарегистрирована с Павлом Александровичем, он в Усть-Енисейской нефтеразведочной экспедиции. Живем врознь за 18 км. Прошусь, не отпускают, нужна! Весь разговор. 16 октября 1945 года дают катер в распоряжение, переезжаю в экспедицию. Зимовка вместе с мужем. Завели старшего сына и выехали в августе 46-го к моему отцу.

До отъезда на Север весной 1942 года проводила сестриного мужа и 2-х его братьев на фронт. Все остались живы, но сестре с мужем пришлось в-мужем после войны по долгу службы жить в Германии, 3 года, затем - Западная Украина, Экибастуз. Ставрополь. Сейчас старенькие, он подполковник запаса. Их сын -кандидат технических наук, живут в Москве с их детьми и внуками.

Приехав к моему отцу, перезимовали вместе - встретил хорошо: лошадь была у него, поменял на корову из-за моего сына. Потом взяли усадьбу и построили свой небольшой домик. Пошли дети: 2-йсын, дочь и еще сын. Подрастив до трехлетнего возраста младшего сына, пошла работать на ненормированный рабочий день. Семья, отцу очень часто нужна была помощь, с 1948 года избрали председателем уличного комитета, и до 1968 года не могла избавиться от этой нагрузки - жало людей, до меня люди жаловались, что гонял помногу раз.

Сейчас снесли этот дом. Дети устроены - каждый по-своему. Я с дедом уединилась по состоянию его здоровья, жили отдельно с 1992 года. В 2001 году деда не стало. Живу одна, дети живут все в Красноярске. На детей не обижаюсь.

Очень внимательны, дай бог каждому. С мужем прожили 55 лет без колец и серег, без пышной свадьбы.

Судьба Павла Александровича тоже не краше нашей судьбы. Отец Павла Александр Николаевич - правнук дедушки Назара Худоногова, и до нашего времени имение деда Назара называют не Худоноговых, а Назаровских. У дедушки Николая Назаровича был дом двухэтажный около церкви в селе Частоостровском Емельяновского р-на. Семья была большая у Александра Николаевича. Жили все в том доме. Была сестра - врожденный инвалид, мать, брату Николаю Николаевичу оторвало ногу в колесе в возрасте 13 лет, сам Александр Николаевич женился на Татьяне Матвеевне, было 4 детей. Старший Павел, Лидия, Галя и Вова. Стало тесновато, отец решил построить новый дом. Построил - еще не въехали, но уже его приговорили. Начал наведываться в черной куртке. Заходить в дом разрешали только Пашке, носить дрова. А когда шел Колчак А. В., то остановился в этом доме, Пашка был маленький, посидел у Колчака на руках, и он ему подарил папаху. А потом шли красные, и он хотел похвастать шапкой, но кто-то заметил и остановил. Но судьба свершилась. 30 год.

Сын недавно принес выписку с сайта. «Худоногов Александр Николаевич 1892 г. рождения, русский, уроженец и житель села Частые Красноярского края. Лишен избирательных прав, раскулачен, выслан в Игарку. Коновозчик Севенстроя ГУСМП. Арестован 07.03.1938г. тройкой УНКВД КК по ст. 58-2,10,11 УК, приговорен к расстрелу. В 1955г. реабилитирован Красноярским Краевым судом». Из рассказа свекрови: когда его приговорили, то следователь сказал ей: «Вот ты у меня поработаешь, и он останется жив». Остался ведь жив, не расстреляли, вернулся в 1946г. к жене в Игарку, а в это время мы в августе 46г. ехали с ребенком к отцу в Красноярск, и пока пароход стоял 2 часа, мы повидались, оставили денег, продуктов, поделились, чем могли, и я сказала:

«Мы едем к моему отцу, он ждет. Устроимся и заберем вас». Александру Николаевичу было 54 года. Он нас проводил, шли к пристани, разговаривали.

А до нас к матери приехала дочь с ребенком 6 месяцев. Мать, конечно, не бросит ребенка. Но случилось непоправимое. Мы узнали от жильцов из Игарки. У Лидии с отцом был какой-то разговор, она ему ляпнула: «Я-то на фронте была, а ты где?» И вот А.Н. не выдержал, пошел на конный двор 10 ноября 46г. и повесился. Так вот как было нам тяжко: Павел очень жалел отца, да и я переживала, зная, что пережил этот человек: 8 лет ссылки, 8 лет 58, а потом -петля.

Многое прощала мужу из-за родителей, которые не жили, а мучались. Их семью разлучили по-дурацки: детей с бабушкой и инвалидов поселили в дедушкин дом, а мать Татьяну Матвеевну отправили в тайгу к староверам, в хлев. Она вычистила навоз и жила в стайке. Пашка ходил к ней по тайге тайком мальчишкой. Старовер не выдержал смотреть на эту картину - повесился. Отца сначала в тюрьму, потом в Игарку. Потом и мать отправили в Игарку. Лидия уехала в Игарку, бабушка умерла. Павел работал в колхозе, потом учился в ФЗО. Младших детей увезла в Игарку тетя, но они умерли. Лидия была на фронте, шоферила, но сейчас не хвастает и даже не пользуется льготами. Я удивилась, когда оформляла реабилитацию, то нашла у нее в бумагах удостоверение участника войны. После смерти отца я их с матерью и ребенком приняла к отцу в дом, выслала денег на дорогу, продав свои лучшие вещи. Помогла устроиться матери и Лидии на работу. Следила за ее сыном, он меня слушался.

К моему отцу присылал господь хозяина деревни, который выслал отца, и в войну отец как инвалид не был на фронте. Был праздничный день, и заходит нищий с торбочкой за куском хлеба. Сделал вид, что не узнал отца. А отец ему: «Ну-ну, Барковский. Проходи-проходи, ты думал, я умру?» Нет, Барковский, кузница и здесь есть, я работаю. Покорми его и с собой дай. Вот такого бы терпения нам.

А бедная наша мама Кошелева Надежда Михайловна 1897г. рождения, вышла замуж за инвалида, жалея его. Любила детей, все было у них по-семейному хорошо. Но злая судьба распорядилась по-своему. Нашелся человек и сгубил полсемьи, маму в 36 лет. Нет даже фотокарточки ни мамы, ни сестер. Жили-то в подтаежной деревеньке. Там не было колхоза, был сельсовет, и вот этот «хозяин» распорядился их судьбой.

Другой «хозяин» распорядился устроить вандализм на кладбище, где лежали наши и многие другие усопшие. Теперь даже не знаем, где их дорогой нам прах, вернее останки. Так вот, вспоминая В. П. Астафьева, хочется сказать -неужели надо столько пережить, сколько они пережили, чтобы понимать? Хочется, чтобы молодое поколение понимало, о чем мы беспокоимся. Так жить нельзя! Люди, пока мы не поймем этого, не будет успеха никому.

С уважением, Худоногова Елена Станиславовна 1925г. рожд., мать, бабушка, прабабушка. ветеран ВОВ, ветеран органов государственного страхования

4 августа 2005г.