МУНИЦИПАЛЬНОЕ ОБЩЕОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ УЧЕРЕЖДЕНИЕ
«НОВОПОЛТАВСКАЯ СРЕДНЯЯ ОБЩЕОБРАЗОВАТЕЛЬНАЯ ШКОЛА»
ЕРМАКОВСКОГО РАЙОНА КРАСНОЯРСКОГО КРАЯ
Тема «Цена победы»
Автор: ученица 10 класса, Толстоноженко Оксана
Муниципальное общеобразовательное учреждение
«Новополтавская средняя общеобразовательная школа»
Руководитель: Кулинченко Юлия Робертовна, учитель истории
2009 год
Да, тяжела и горька была жизнь солдат на фронтах Великой Отечественной войны. Но не легче она была и в тылу. Здесь шла та же война, только вместо винтовок и пулеметов оружием служили бороны да плуги. И воевали тут не мужчины, сильные духом, а женщины и дети, причем в условиях страшнейшей нищеты. Прокормить нужно было и себя, и фронт. Какой же силой нужно обладать, чтобы выдержать эту непосильную ношу? Знали только они, тыловики.
Война лишила детства тысячи ребятишек. Они слишком рано становились взрослыми. С малых лет знали голод, нищету, а часто и несправедливость окружающей жизни. И все-таки они выстояли, выжили, и теперь могут нам рассказать о том, как это было на самом деле.
Четыре соседних села: Новополтавка, Березовка, Ленинский и Буланка – были объединены одним колхозом. Из них сейчас существует лишь Новополтавка, Буланка почти стерта с лица земли, а об остальных двух вряд ли кто теперь вспомнит.
Для деревенских ребятишек не существовало возраста. Работали все. Весной поля начинали сеять, как только сходил снег на склонах, обращенных к югу. В такое время была велика вероятность, что пойдет снег. Но никто этого не боялся, даже наоборот: если ударит мороз, то белая перина защитит молодые всходы, а если пригреет солнце, растаявший снег щедро напоит ростки. Трудились в прямом смысле слова от рассвета до заката. Вставали пораньше, чтобы успеть подоить корову и приготовить пищу на весь день. Затем с первыми лучами выходили на колхозные поля. Домой возвращались лишь с закатом, уже по темноте.
В начале войны в селе были очень хорошие конюшни, добротные стойла, заботливые конюхи. Но почти сразу лошадей угнали на фронт, а постройки потихоньку были разворованы. В распоряжении колхозников остались быки и небогатая техника: неподвижные тяжелые комбайны, которые можно было перетаскивать только с помощью тракторов, сами гусеничные трактора, рассчитанные на три лошади, прицепные плуги да бороны, в которые приходилось впрягать непослушных быков.
С десяти лет дети уже тащили на себе борону, копали пашню, сеяли пшеницу, овес, просо, гречиху, коноплю, лен. Нужно было успевать в срок. Поля обычно засевали конными сеялками, но если земля была сырая, кони или быки могли ее сильно утоптать, в этом случае дети сеяли все вручную: через плечо перебрасывали мешок, весом чуть меньше работника. Как известно, человеческая рука несовершенна, поэтому посевы распределялись неравномерно, и таким способом уходило больше зерна. Когда зерна не хватало, то за ним на телегах ездили в соседние села. И председателя за недостачу посевного материала даже посадили…
Летом весь день женщины и мальчишки голыми руками рвали сорняки - чаще это был колючий осот - боролись за каждый росток. Девочки тяпали картошку. Из воспоминаний Дмитрия Егоровича Толстоноженко, жителя села Новополтавка, которому исполнилось 10 лет в первый год войны: «Сестры тяпали картошку. От скуки начали говорить про луну и лунатиков: мол, на кого спящего ночью луна светит, тот становится лунатиком и так во сне уходит из дома. Мы поверили, испугались. Вечером пришли в избу, а в окно как раз луна светит. Девочки сказали: «Свяжите дверь веревкой, чтобы лунатик не смог ее распутать и выйти». Полночи искали мы во дворе веревку, связывали дверь. И, конечно же, проспали до обеда. Бригадир за нами пришел. А в избу войти не может! Уже испугался, но посмотрел в окно и понял, что мы спим. Тогда он выставил раму, залез и разбудил нас. Здорово нам тогда досталось…»
В обед в поле приезжала повариха и кормила работников жиденьким супом. Иногда в нем было мясо дичи, но обычно приходилось довольствоваться малым, то есть, теми же сорняками.
За колхозным скотом тоже ухаживали и женщины, и дети. Коров доили руками, с помощью коромысла ведра перетаскивали на молоканку, где осуществлялся сбор молока. Здесь из него делали сметану и масло с помощью ручного сепоратора. Всю готовую продукцию отвозили в районный центр, село Ермаковское, и «сдавали государству», как принято было говорить.
Но этим работы не ограничивались. В деревенских семьях было по 10-15 детей, которых нужно было как-то прокормить. Но семья могла иметь не более 20 соток земли. Это и картофель, и грядки. А ведь для работы нужно много сил, да и домашний скот не просто так, не из воздуха растет. И бесполезно было жаловаться, просить. Дмитрий Егорович: «В семье нас было семеро ребятишек, мы не ели по 3-4 дня. Тогда мать пошла просить, чтобы нам еще земли под огород дали. Так ее чуть не посадили… Честно говоря, мне сейчас даже страшно по телевизору «Новости» смотреть. То и дело говорят, что такая-то женщина хотела продать своего ребенка, оправдывалась, что кормить нечем. А у самой весь огород сорняками зарос! Во время войны о таком даже подумать нельзя было. Жили впроголодь, матери с голоду пухли, совсем как соломинки были, а своих детей ни за что не отдавали, из последних сил старались накормить». Не будем забывать и о налогах. «Полторы шкуры с одной овцы» - так просто вспоминают о них.
Осенью начинались самые тяжелые работы. Поле старались убрать до зимы и тут же засеять озимую рожь. Овес, коноплю, просо, пшеницу, гречиху – все убирали руками только с помощью серпа. Конные жатки делали кучки, подростки собирали все до последнего колоска, помогали женщинам вязать снопы. Когда снопы высыхали, делали скирды. Чтобы молотить зерно, снопы нужно было свозить к неподвижной сложной машине сложке, обычно стоявшей на возвышенности. На косогорах трактор буксовал, даже быки норовили упасть, поэтому телеги приходилось все время держать и толкать руками. Быки сильно боялись шумных комбайнов и в любой момент могли взбрыкнуть, вырваться, убежать. Их не могли удержать обессилевшие детские руки. Приходилось догонять быков, вести обратно. А детям было всего по 10-12 лет!
Снопы перерабатывали ближе к зиме, когда кончались работы в поле. Просо и овес обдирали, коноплю обмолачивали цепом, из нее на маслобойне делали масло, гречиху размалывали и отсеивали, из льна делали нить и ткали полотна.
Но не было радости от результата трудов. Почти всю продукцию, за исключением небольшой части, бережно собирали и на тех же быках отвозили в с. Ермаковское, сдавали государству. А остатки шли на еду. Это жмых, которым обычно кормят скот, труха от злаков, шедшая на блины, галушки, кулеш и лепешки.
Зимой забот было чуть меньше, но и они не легче. Дети должны были возить воду для тракторов. На сани ставились две кадки по 25 ветер каждая. Неповоротливые быки не могли идти по снегу, которого в военные годы здесь было неимоверно много, и дорогу для них протаптывали сами дети. Так же возили и сено. А быки – не кони, не приучены возить тяжести и подчиняться командам. Могли порвать ремни и убежать. И тогда из искали, вели обратно.
Эти же десятилетние ребятишки работали на лесозаготовках. В тайге они жили в бараках, сами валили деревья, сплавляли их по реке. Матери не хотели, боялись отпускать туда детей. Но никому не удалось избежать тягостей военного тыла.
В это время в селе уже работала начальная школа, и подростки зимой, когда работы было меньше, кое-как могли выучиться грамоте и арифметике. В первый класс шли все дети, которые не умели читать, независимо от возраста. Более того, в школу заставляли ходить. Основная проблема возникала с наступлением сильных морозов. Дмитрий Егорович вспоминает: «У одного моего друга, имени его уже не помню, не было даже штанов, чтобы в школу пойти. Так мать сшила ему штаны из клеенки на левую сторону. То есть сверху они казались как бы из материи, а изнутри были гладкими и нисколько не грели. Так он мучился, еле до школы добегал». «А у меня, - говорит Валентина Кондратьевна, жена Дмитрия Егоровича, - не было никакой обуви. Я всегда ходила босиком. Летом-то она и не нужна, весной и осенью я терпела. Но вот зимой по снегу ходить было просто невыносимо, особенно в сорокаградусный мороз, который держался неделями. Я жила в Ленинском. Село хоть и было небольшое, но школа располагалась на другом конце, далеко от моего дома. Сколько стерплю, бегаю по сугробам. А потом дома остаюсь, уже и мать не пускает. Меня в четвертом классе четыре года продержали. Я школу так и не окончила. За мою неуспеваемость мать постоянно вызывали то в школу, то в сельсовет. А что она сделает? Обувь же от этого сама собой не появится…»
В деревне не могли мечтать ни о чем, кроме победы. Только поскорее бы вернулись родные, тогда и все проблемы решатся. Радовались каждому письму, пришедшему с фронта. Не все сельчане умели писать и читать. За кого-то письма отправляли боевые товарищи. И конечно вся деревня рыдала над каждой похоронкой…
Победу в селе встретили со слезами радости. Она была словно знаком окончания страданий. И, хоть впереди было еще множество трудностей, воскреснувшие духом крестьяне могли все вынести и все преодолеть. А вот в семье Дмитрия Егоровича как раз 9-го мая хоронили отца… Он не был на фронте Великой Отечественной. Еще в Первую Мировую войну он в бою был ранен и стал инвалидом. Но в 1941-м его все-таки отправили работать на завод, да еще и взимали налог, как с невоенного. Вот и не вынес нагрузок.
Радость от встречи с родными была недолгой. Фронтовиков уважали и почитали. Поэтому их стали назначать на руководящие должности. Всех, и грамотных, и неграмотных на несколько месяцев отправляли в Минусинск учиться. Затем вчерашние солдаты заседали в кабинетах, а женщины и подростки продолжали работать, не щадя себя. А уехать было невозможно: работающим в колхозе специально не выдавали паспорта, чтобы удержать в селе. Такой режим продолжался до 60-х годов.
После войны снова стали разводить лошадей, овец, коров, построили птичники, разбили сад. Овец выращивали двух пород: сибирских и тонкорунных. Сибирские, «родные», были неприхотливы к условиям, имели густую, мягкую, теплую шерсть, но она ценилась в 15 раз дешевле, чем шерсть тонкорунных овец, привыкшим к теплу и кропотливой заботе. Именно тонкорунных овец из-за их ценности разводили больше, а сибирских почти вывели. Но из их шерсти нельзя было ничего связать, ни носков, ни варежек, ни кофт. Изделия получались жесткими и совсем не сохраняли тепло. Валенки тоже совсем не катались, но позже придумали отмачивать шерсть в кислоте, чтобы та обмякла и приняла нужную форму. Такие валенки после высыхания вставали колом, не ложились по ноге и тоже не давали никакого тепла. Но, чтобы оправдать затраты на содержание прихотливых тонкорунных овец, даже такую обувь продавали на базаре в Абакане. Сельчанин держал валенки постоянно за пазухой, чтобы те казались будущему покупателю хоть немного мягкими, потому что на морозе они застывали, как лед.
В саду выращивали смородину, малину, клубнику, яблочки разных сортов: полукультурку, тунгуску, пятигранку, пурпурку. Из всего этого делали сок, варенье и отвозили на Ермаковский пищекомбинат.
Так война и послевоенная эпоха заставили деревенских детей слишком рано повзрослеть. Но ничто не проходит бесследно. И знания, впитанные за эти годы, на протяжении всей последующей жизни применялись ими на колхозных полях.
Нельзя сказать, что враг побежден только силами самоотверженных бойцов. Победа – заслуга всех, и командиров, и солдат, и их жен, матерей, детей, что вели свой бой за победу на поле и в тайге, на заводах и фабриках, на стройках и в партизанских отрядах.
И немалая часть этой заслуги была вынесена на детских плечах. На детях без детства, из пеленок сразу перешедших во взрослых, многое умеющих, понимающих, многое повидавших и многое вынесших.
Поэтому мы должны помнить и чтить не только ветеранов-фронтовиков, принесших нам победу с оружием в руках, но и тех, кто ждал их и любил и работал на полях нашей Родины ради ВЕЛИКОЙ ПОБЕДЫ!
/ Наша работа/Всероссийский конкурс исторических работ старшеклассников «Человек в истории. Россия XX век»