Выполнила: ученица 10 класса А средней школы № 86 им.Стригина М.Ф. Воронова Мария Геннадьевна
Руководитель: Хоменко Елена Александровна учитель истории школы № 86
Красноярск 2004 год
План
1. Введение.
2. Лагеря: КрасЛаг, Абезьский Лагерь.
3. Истории людей, которые были заключены в лагеря.
4. "Болгары", Запах Родины.
5. История Репрессий, "Наперекор Всем Невзгодам".
Я хотела бы рассказать о жутких моментах жизни наших россиян и о других народах в тяжелые годы войны, в то время, когда возникли политические репрессии. В то время, когда выгоняли из родного дома, отправляли людей, которые привыкли к теплу и не знали ни слова по-русски на Север России. Выжить в таких ужасных условиях удалось не многим. Но и те люди, которые всё-таки смогли выжить задают себе до сих пор один и тот же вопрос: "Почему?", "За что?".
И мне, обычной ученице 10 класса, стало очень интересно узнать о жизни этих людей, о тех событиях, произошедших в годы политических репрессий, и попробовать ответить на эти вечные вопросы.
Из районов Красноярского округа, прилегающих к Енисею, сначала стали угонять крестьян в тайгу, на всевозможные "кулацкие участки". В феврале 1930 г. северо-западные районы округа (Большемуртинский, Пировский, Казачинский) были затронуты депортацией на Маковку. Летом 1930 г., когда на Енисее прошёл ледоход, началась большая депортация в Игарку. Потоки ссыльных шли в Игарку также из Енисейского района и даже из тогдашнего Туруханского края (из Ярцево, Ворогово и других старинных сёл по берегам Енисея). Небольшая часть ссыльных из этих потоков попала вместо Игарки в Курейку и пос.Ногинск (ныне Светлогорск) вверх по течению Курейки, где находился рудник "Юбилейный". Позднее почти всех ссыльных с рудника перевели в Игарку. Уже начиная с 1933 г. многих ссыльных стали переводить из Игарки в Красноярск, как правило, на лесозаводы и ДОК. Другим крупным местом ссылки крестьян Красноярского округа в 1931 году стал левый берег Енисея и его притоки вблизи села Ярцево. Тогда эта территория входила в состав Туруханского района.
Евгения Евдокимовна Березина (р.1905), ныне жена А.Г.Гумерова, в 1937 г. жила в военном авиагородке Кривощёково в 20 км от Новосибирска, заведовала аптекой военной части. Её муж, А.Ф.Молотов (1900-1937), служил главным инженером штурмовой авиационной части № 134, состоявшей из трёх эскадрилий. В 1935 или 1936 г. он окончил с отличием эксплуатационный факультет Военно-воздушной академии им.Жуковского в Москве. Его хотели оставить в московском НИИ, но тут в его партийном деле нашёлся "изъян": в начале 30-х г. он пытался защитить от "раскулачивания" одну крестьянскую семью. Командиром авиационной части был Эпштейн (вероятно, и он также был арестован в 1937 или 1938 г.) В январе А.Ф.Молотов был исключён из ВКП(б), а 5.05.37 г. арестован и отправлен в Новосибирск. Примерно в это же время был арестован знакомый Молотовых, командир эскадрильи Мороз. Он и Молотов сидели в июле-августе 1937 г. в КПЗ при штабе Сибирского военного округа в Новосибирске.
После ареста мужа Евгении Евдокимовне было приказано в 24 часа покинуть военный городок. Среди начальства еще не все потеряли человеческий облик и ей дали машину, помогли выехать с вещами, с больной матерью, маленькой дочерью в соседнюю деревню. Вскоре Евгения Евдокимовна с матерью и дочкой уехала к своему брату в Ессентуки. Там можно было найти работу в аптеке, но когда она призналась в паспортном столе, что ее муж арестован, прописывать ее наотрез отказались.
Пришлось поехать в Нальчик, где работал в аптекоуправлении ее старый знакомый. Он помог ей устроиться в аптеку и получить комнату. Каждый месяц Евгения Евдокимовна отправляла мужу переводы по 50 рублей (больше не полагалось). На каждый перевод приходила квитанция с подписью мужа. Но в сентябре из Новосибирска пришла бумага, что деньги больше не принимаются. Примерно тогда же, в сентябре, Евгению Евдокимовну ставили на учёт в военкомате, как лейтенанта медицинской службы, и там она тоже призналась, что у неё арестовали мужа. Больше никаких вестей об Александре Фёдоровиче не было, и только в середине 50-х г. пришла справка о посмертной реабилитации и сообщение о его судьбе, которое только "зачитали" вслух, но в руки не дали. Когда Евгении Евдокимовне приходилось по вечерам дежурить в аптеке на выдаче лекарств, она нередко замечала одного и того же непривлекательного субъекта, который стучался в окошко и сразу исчезал. 28.11.37 г. этот тип явился к ней домой в обеденный перерыв: "Вы мне нужны. Возьмите паспорт с собой". Он привёл Евгению Евдокимовну прямо к воротам тюрьмы, а когда ему открыли ворота, завёл в одноэтажную постройку-контору. Там чиновник достал папку с надписью "Дело заключённого" и записал фамилию и адрес Евгении Евдокимовны, после чего её отвели в камеру. В камере со сплошными нарами в один уровень находилось примерно 20 узниц. Все сидели "за мужей". Кроме Евгении Евдокимовны, русской была только одна учительница истории, остальные - кабардинки и балкарки. В этой камере Евгения Евдокимовна просидела примерно 6 месяцев. Однажды в полночь её вызвали из камеры в ту же контору. Там она увидела нескольких энкавэдэшников в форме. Один из них оказался следователем и начал задавать вопросы: "Кто бывал у вас в доме?", "Кто приходил к мужу?". От сокамерниц Евгения Евдокимовна уже знала, что такие же вопросы задают всем. Следователь накатал какую-то бумагу и подсунул Евгении Евдокимовне. Она подписала, не читая, и её отправили обратно в камеру. Через час её опять вызвали и привели к тому же следователю. Он заявил ей: "Я не так написал" и разорвал эту подписанную бумагу, затем он написал заново и опять велел подписать. Евгения Евдокимовна опять подписала, не читая. В этой камере она просидела примерно 2 месяца и в начале июля 1938 г. попала в этап: сначала в Орджоникидзе, потом в Ростов, где узниц держали на карточках на 9-ом этаже какого-то высокого здания, оттуда этап пошёл в Уфу, затем в Новосибирск, в Томск. Из Томска этап отправили в Петропавловск, а то туда в Акмолинск. Из Акмолинска узниц повезли на машинах. Пунктом назначения был Алжир - Акмолинский лагерь жён изменников родины. Это была сельхоззона, длиной в несколько км, обнесённая несколькими рядами колючей проволоки. Рядом с зоной находилось небольшое озеро, заросшее камышом. Зимой этот камыш рубили на топливо - больше топить было нечем. В Алжире все сидели без права переписки. Общее число узников, почти исключительно женщин, достигло 6 тыс. Одни только огороды занимали в зоне 300 гектаров, там было не менее тысячи голов скота - лошадей и коров. Кроме того, в зоне действовала кукольная фабрика, а также швейная, где шили в основном бельё и телогрейки и отдельная вышивальная фабрика. На работу по специальности Евгения Евдокимовна не попала: в лагере сидели 300 медиков, из них по специальности работали 10-15. После недельного отдыха её сначала отправили на полевые работы, а через год перевели на вышивальную фабрику. Работа продолжалась с рассвета до заката, пока был дневной свет. Пайку выдавали перед разводом, в 6 утра, а в летнее время и ещё раньше. Вечером полагался ужин. В целом голода не было. Значительную часть узников Алжира составляла художественная интеллигенция. Постоянно проводились литературные и музыкальные вечера.
Евгения Евдокимовна просидела в Алжире 2 года и летом 1940 г. по спецнаряду вместе с 2-мя другими узницами была отправлена в Канск. В Канске она 2 или 3 месяца просидела на пересыльном лагпункте. Работать гоняли на швейную фабрику, которая шила грубое бельё для заключённых. В начале зимы 1940 г. её отправили из Канска через дер.Талое на олп.Новая Жедарба. Там Евгения Евдокимовна стала работать медсестрой амбулатории. Потом её перевели на командировку Самсоновка, где она заведовала аптекой, а позднее её перевели к хирургу медсестрой. В начале 1942 г. её перевели операционной медсестрой на Тугач. В ноябре 1942 г. у Евгении Евдокимовны закончился срок. Она осталась в Тугаче как вольнонаёмная и заведовала аптекой за зоной.
Сегодня, в 60-ю годовщину этого жуткого преступления, очень важно вспомнить о том варварском беззаконии в отношении болгар и других народов Советского Союза. Рассказывать об этом необходимо в книге, а не в короткой статье. Я снова и снова задаю себе вопросы. Почему в моём доме, который построили мой отец и дед живут чужие люди? Почему после реабилитации запретили болгарам вернуться в родные дома? Как смогли выстоять с такой изуродованной судьбой, вырастить детей, построить новые дома, и не просто выжить, а достойно жить. Поздно отвечать на вопросы. И всё же надо кому-то ответить за содеянное: за сломанные людские жизни, за то, что могилы наших родных - в лесах Кировской, Свердловской, Челябинской, Кемеровской, Пермской и других областей России. 20 тысяч болгар отправили умирать на Север. Часть из них вернулись, и им есть что вспомнить и рассказать. Представьте себе - южан, не говорящих по-русски, из тёплых краёв, полуодетых, забрасывают на Север России. Выжить в таких условиях удалось не многим. Говорят, что во время русско-турецкой войны Екатерина вторая беженцам из Болгарии дала в Крыму землю, и они нашли здесь новый дом. Болгары до сих пор вспоминают Екатерину с благодарностью.
Тяжело вспомнить эту грустную дату, 27 июня 1944 г., но и забыть о ней не возможно.
Анна Шатова (Каражова),член "Мемориала"
Абезьский лагерь - это чисто условное и общее название всех лагерных подразделений: Ухтпечлага, Севержердорлага, Печорлага, Северного управления, Минлага и Воркутлага, дислоцировавшихся в Абези в тот период. За 27 лет своего существования Абезьский лагерь несколько раз изменялся. Он перестраивался, расширялся и уменьшался, изменял свой облик, масштабы владений и внутреннюю планировку, переходил из одного подразделения в другое, меняя подчинения. И соответственно здесь менялись задачи лагеря. В связи с необходимостью освоения Воркутинского угольного месторождения нужна была дешёвая рабсила, которую широко использовали на ударных стройках нашей страны. В 1932 г. в Воркуту стали постоянно отправлять многочисленные этапы заключённых, и с той самой поры в Коми, в деревеньке Абезь расположенной на левом берегу реки Усы, возник первый сталинский лагерь. Здесь была создана перевалочная база Ухтпечлага Усинского отделения, получившая название Абезьский перевалочный пункт. До конца сентября 1936 г. он подчинялся Воркутинскому руднику шахты. По приказу НКВД СССР № 342 от 1 октября 1936 г. была изменена структура управления Ухпечлага. Вместо бывших 5-ти лагерных подразделений-промыслов решили создать 5 лаготделений по производственному направлению. Абезьский перевалочный пункт состоял из 2-х зон: мужской и женской. Он имел лагучастки, сезонные командировки и подкомандировки. В задачу лагпункта входило обеспечение строительства узкоколейки (ВЖД) Родник-Воркута-Вом инструментом и лесоматериалом. Доставку всего необходимого к пристани Усть-Воркута и вывозку угля из Воркуты на баржах осуществляло Печорское управление речного пароходства. Кроме того, здесь работали экспедиции геологов Ухтпечлага по будущей железной дороге от Усть-Кожвы до Воркуты, а в самой Абези изыскательская группа инженеров-проектировщиков института Лентранспроекта под руководством зам. начальника экспедиции А.В.Гоникберга. Проектированием железнодорожного моста через Усу занимались инженерно-технические работники Ленмостпроекта. Начальниками лагеря были Дождиков, Акерман и другие. По отдельным разрозненным источникам установлено, что в 1937 г. лагпункты Абези имели смешанный характер - лесной и карьерный. Для дальнего освоения Печорского бассейна и доставки воркутинского угля потребовалось срочно решить вопрос соединения Заполярья с центральными районами страны. Двадцать восьмого октября 1937 г. Совнарком СССР принял постановление № 1952-343 о строительстве Северо-Печорской железнодорожной магистрали.
Еще школьницей по собственной инициативе Марзият стала обучать грамоте пожилых односельчанок родного Эльтюбю. Притом помимо посещений собственных школьных занятий несла на себе груз домашних забот. Ей приходилось вставать засветло, чтобы задать корм скоту и успеть к шести часам в школу, где ждали ее ученицы постаревшей самой Марзият, а в 8 часов сама садилась за школьную парту. Через несколько лет, в 1940 г., культармейца Марзият Бапинаеву наградили Почетной грамотой за активную работу по ликвидации неграмотности населения. После окончания средней школы как активистку и грамотного, образованного человека девушку пригласили работать в сельский Совет секретарем и налоговым агентом. Так продолжалось до оккупации Кабардино-Балкарии фашистами. При приближении немцев Марзият спрятала сельсоветовские документы в сейф и закрыла в укромном месте. Отступавшие под натиском врага красноармейцы собирались в Эльтюбю. Часть из них должна была перейти в Грузию. Для ранних зданий школы организовали госпиталь. Марзият принесла сюда из дома чуть ли не все постельное белье. Девушка самоотверженно ухаживала за раненными солдатами: кормила, обстирывала их, перевязывала раны, а главное - старалась поддержать морально, за что её прозвали начальником госпиталя. Как только фашистов изгнали из республики, Марзият предложили должность следователя прокуратуры. Она стала первой балкаркой - работницей прокуратуры. Через несколько месяцев, в мае 1943 г., Министерство юстиции КБАССР направило её на 3 месячные курсы народных судей в Орджоникидзе (ныне Владикавказ), по окончании которых молодая девушка (тогда ей не было и 18-ти лет) была избрана председателем Чегемского районного суда. Карьера Марзият начиналась вполне удачно. Девушка стремилась вершить суд справедливо. Она прекрасно понимала, сколь ответственна выполняемая ею миссия и что от решения вынесенного ею зависят судьбы многих людей и их репутация. Поэтому скрупулёзно, с должной тщательностью вникала в детали дела, чтобы не дай Бог не сделать ошибку. В то время она не была обременена семьёй и потому практически все свое время отдавала работе. Девушка мечтала о том, чтобы о ней говорили не только как о компетентном юристе, но и как о справедливом, честном, порядочном человеке. И вдруг 7-го марта, накануне дня депортации её родного балкарского народа, Марзият вызывают в штаб по выселению балкарцев и предъявляют обвинение в том, что, якобы, уходя, немцы оставили её в качестве своего агента. "Это известие было настолько абсурдно, - вспоминает Марзият Каммоевна, а реальность пребывания в камере предварительного заключения позже в тюрьме и Норильском лагере столь ужасающа, что я до сих пор не понимаю, откуда черпала силы, чтобы перенести весь ужас своего положения: не только физический ад, но и моральные муки. Я видела многих невиновных людей, томившихся в заключении".
Так в марте 1944 г. Бапинаева стала жертвой политических репрессий и оказалась вне закона. В июне 1944 г. ей зачитали решение "тройки", по которому она была осуждена на пять лет (измена Родине). Отправили её по этапу в ноябре 1944 г.: сначала в пересыльную тюрьму в Георгиевск, потом в Красноярск и оттуда в Норильск. В пути Марзият сильно заболела. Сложную операцию по поводу язвы желудка в центральной больнице Норильска ей сделал выдающийся хирург Кузнецов, лечивший до того пациентов Кремлёвской больницы, после также репрессированный. По воспоминаниям Бапинаевой вместе с ней отбывали срок крупные учёные, творческие работники, как и она получившие наказание по абсурдным обвинениям.
В свободное время от работы время (а работала она няней в больнице, а позже на заводе в цехе электролиза никеля) она стала вышивать салфетки и скатерти. Недавно часть из них она сдала в музей "Мемориала" жертв политических репрессий. Ещё в больнице Марзият познакомилась с врачом-дерматологом Василием Фёдоровичем Тепляковым, который буквально помог ей выжить, вылечив крупозное воспаление лёгких, отыскав нужные лекарства. Он сделал ей предложение, и подруги посоветовали ей выйти за него замуж. Она последовала их совету и в 1949 г. стала женой Теплякова. Окончание срока заключения, рождение в 1951 г. сына Валентина возродили Марзият к жизни. Работа и семейные заботы отвлекли её от гнетущих воспоминаний о беззаконии, совершенном над нею. Правда, выехать на родину женщина не могла: её родной народ в это время находился в ссылке в Средней Азии. Так что ей пришлось поменять свой статус лагерной заключённой на статус спецпереселенки.
После смерти первого мужа Бапинаева вышла замуж во второй раз - за своего соплеменника Али Махиева, отбывавшего здесь срок за то, что, будучи на фронте, попал в окружение и плен. И хотя ему удалось бежать от фашистов, он был обвинён в измене Родине и попал в Норильский лагерь.
Наконец пришёл радостный для балкарцев 1957 г., когда они могли вернуться на родину. Семья Марзият поселилась в Вольном Ауле, построила себе дом. Глава семьи стал работать на консервном заводе, хотя по образованию был актёром. Марзият также не могла вернуться к своей прежней профессии юриста. 30 лет до самого выхода на пенсию она проработала в системе общественного питания, из них 15-заведующей залом в ресторане "Эльбрус". У Махиевых родились двое детей - Тахир и Зухра, которые живут своими семьями. Марзият похоронила своего мужа Али и уже не работает. Всё своё время она тратит на воспитание внуков.
/ Наша работа/Всероссийский конкурс исторических работ старшеклассников «Человек в истории. Россия XX век»