Спустя почти 80 лет после сталинского БОЛЬШОГО ТЕРРОРА десятки тысяч
российских граждан пытаются проделать кропотливую работу, чтобы узнать
трагическую участь своих близких.
Семьдесят восемь лет спустя Денис Карагодин прослеживает документально путь,
которым прошел его прадед Степан до самой смерти. От полуподвальной квартиры на
улице Бакунина в Томске, когда нквэдэшники арестовали его 1 декабря 1937года, до
красивого здания комиссариата внутренних дел в стиле ампир, где его допрашивали,
и потом тюрьма, в которой он провёл около двух месяцев, та, что служила еще
тюрьмой с царских времён. И, наконец, братская могила, где их останки были
захоронены после исполнения приговора о расстреле 21 января 1938года. Здесь, в
наше время, в глубине оврага в окружении знаменитой тюрьмы и самопальных
металлических гаражей, как будто случайно бульдозеры выкопали кости жертв
сталинского режима: четыре дома будут построены на груде костей под открытым
небом рядом с центром города. «Я уверен, что он здесь» - объясняет 34-летний
Денис Карагодин, сидя на краю оврага в холодное декабрьское утро.
Его прадеду, простому сапожнику было 56 лет, когда он оказался причастным к придуманному шпионскому заговору, так называемому «харбинскому делу», и в котором было убито по квоте 30 000 человек. Его внук, с дипломом философа Томского университета, не успокоится, пока не привлечёт к ответственности исполнителей, заказчиков и соучастников убийства. Он описывает эти четыре года упорного расследования, вспоминается ложь сотрудников архивов ФСБ и их бесконечные категорические отказы. Он описывает фальшивые копии с оригинальных документов, спрятанные под страницы листы. Лишь совсем недавно, он смог наконец получить экземпляр дела о приведение в исполнение смертного приговора Степану Карагодину и разобрать скрупулёзно цепочку ответственных, в которой повязаны более 20 человек и ведущую до самого Политбюро: шофёр, секретари, и особенно палачи и мучители. Внучка одного из них по отцовской линии написала ему, чтобы выразить своё сожаление: «Да, конечно, я всё понимаю, что я не виновата в произошедшем, но я не могу передать словами, то чувство, которое я испытываю…» объясняет Юлия, что отец её бабушки доносил, и в том же году, что и Степан Карагодин, сам оказался жертвой.
С июля 1937 до ноября 1938, т.е. во время сталинского Большого террора число рядовых жертв составило 700.000, не считая уцелевших в ГУЛАГе. „Ничего ни изменится в обществе, если оно не узнает правду “, делает вывод молодая женщина. Сразу после этого, еще пять других родственников жертв из харбинского списка добавили свои свидетельства и Денис разместил информацию в своем блоге (HTTPS://blog.stepanivanovichkaragodin.org/ ). Это публичное разоблачение в интернете вызвало возмущённое негодование на русских ТВ каналах. В Томске даже обернули один из пяти монументов в день памяти жертв репрессии портретом Сталина. «Газета культура» увидела в недавно уставленной стеле творчество „пятой колонны “, термин, который означает изменник государства. „Всё, что они хотят, это Нюрнбергский процесс для СССР, чтобы мы платили и каялись. C их кошмарными сообщениями они блокируют ценный опыт советской эпохи и препятствуют развитию общества “, - сообщил журналист Андрей Фефелов в ток-шоу на Первом канале. Денис Карагодин (это безличное обвинение касается именно его) опровергает всякую политическую мотивацию - он просто хочет, чтобы наступила справедливость. „Представьте, что приходят люди, которые убивают вашу мать, а потом вам говорят: „Забудьте всё это! “Это не допустимо!»
Деятельность по восстановлению памяти, студента философа из Томска наглядно свидетельствует о трудоемкой работе, проделанной десятками тысяч российских граждан по своей воле, чтобы спустя 63 года после смерти Сталина, узнать трагическую участь своих родных. Процесс реабилитации подлой фигуры диктатора, с приходом к власти Путина, препятствует получению информации.
В Екатеринбурге, в большом городе Урала, где в сталинское время погибло около 21000 человек, глава города, бывший историк, отдал свой архив в распоряжение своих подчиненных: чтобы «спокойно на душе было» и одна дама, на закате своей жизни cделала запрос на своего дедушку, замечательного человека, пропавшего в 1937г; другая пенсионерка предъявила права на кусок земли, принадлежавший её деду, в итоге она выяснила дату исполнения ему смертного приговора, 31 января 1938года. «Речь не идет о политике, но о точных семейных связях» объясняет газете «Figaro» мэр Екатеринбурга Евгений Ройзман. „С советских времён эти связи были разорваны; сейчас люди чувствуют, что они относятся к семейной общности и начинают искать свои родословные. Они обнаруживают, что что-то случилось с их предками, но им не известны подробности. В их личных архивах не хватает фото и документов, а поэтому они стараются разыскивать “, говорит Алексей Бабий, председатель красноярского общества «Мемориал».
В этом большом сибирском регионе почти 550.000 человек были репрессированы, это каждый второй житель. Эта общественная организация, специализирующая на исследовании сталинских преступлений, не имеет целью юридическое преследование инициаторов-виновников, как это желает Денис Карагодин. Она подчёркивает бессмысленность такого образа действия – невозможно юридически преследовать мёртвых палачей. Мемориал предпочитает разоблачать «систему репрессии», которая всё ещё имеет свой разветвления внутри сегодняшнего российского государства.
В начале декабря, например, "Мемориал" (речь идёт уже не о красноярском "Мемориале", а о международном - прим. Ред. сайта) опубликовал список с 40 000 бывших работников НКВД в 1935–1939 гг. Эта инициатива была сразу осуждена одним из ответственных лиц Думы, Иваном Сухаревым, который затребовал у генерального прокурора преследование этой организации. Даже в Тугаче, который лишился более 600 душ, пропавших в сибирской, дали, становится понятно, как это личное беспокойство памяти конфликтует с коллективным и подспудным желанием забыть. В этой единице большого «красного Гулага», который был специализирован на добыче леса, с 1938 г. до 1952 г. умерло почти 3000 человек, среди них 40% политических зеков. „Посмотрите, снег и земля оседали под весом умерших. Здесь буквально ходишь по костям “, говорит Тамара Петрова и указывает на многочисленные впадины под ёлками. Этот строевой лес находится в ста метрах от бывших бараков, откуда их привозили изо дня в день мёртвыми, лежащими на тележках. Отец Тамары, уроженец Украины, был там приговорен в 1947 г. на пять лет, он там и женился после отбывания срока. „Он молчал о своей горькой судьбе до самой смерти потому, что он не хотел, чтобы мы от этого страдали; и так получилось, что я могла лишь собирать информацию по крупицам “, рассказывает Тамара, сожалея о недоступности архивов. Мэр Тугача – член партии Единая Россия, про-Путинской партии, которая в октябре организовала День памяти жертв политических репрессий.
Бывшая её соседка Людмила Миллер начинала эту работу в 2010 г. Отец этой 70-летной женщины не был жертвой, он, после войны, был начальником изолятора в Тугаче. Её прадедушку депортировали в 1935 г. в другой лагерь в Красноярском крае. Обе женщины поддерживают так называемую „патриотическую “школьную программу, в которой, история сталинских репрессии сглаживается за ностальгией золотого времени в Тугаче, когда, зеки и тюремщики-надзиратели жили „совсем мирно и дружно “и ГУЛАГ был основным источником жизни для нескольких тысяч людей. Школьники изготовили модель лагеря, и осуждают Сталина перед посетителем из-за границы, но они напоминают, что диктатору „пришлось руководить большой страной и – что он выиграл войну “. „Есть за и против насчёт того времени, но мы стараемся преподавать объективным образом», обобщает директор школы, Дмитрий Здрестов.
Бабушки, собирающиеся в библиотеке, которая служит также актовым залом, любят рассуждать о их деревне, вспоминают истории их родителей. Отец Лилии Слепец, которого депортировали в Тугач в 1937 г., очень редко рассказывал о ГУЛАГе – и при этом постоянно вздыхал. „Что я об этом знаю, мне полностью хватает, больше информации мне вообще не нужно “, говорит его дочь. „Я не могу сказать, что Сталин виноват; как и Путин он не ответственный за наши беды - мы сами себя наказываем “, добавляет 60-летная женщина. Эта подчеркнутая (релятивизм) условность не устраивает самую молодую группу, Татьяну Альтукову: эта учитель русского языка имеет особо щекотливую задачу – заниматься в деревне „патриотическим “воспитанием, хотя сама она вдохновляется творчеством известной диссидентки-поэтессы сталинских времён Анны Ахматовой. Маленькое сибирское общество предпочитает скрывать их внутренние конфликты, оставляя эти противоречия своей страны решать четвёртому или пятому поколению. Но для многих историков — это, наверное, будет слишком поздно.
Пьер Авриль
Le Figaro 27.12.2016
Примечание от редакции сайта красноярского общества "Мемориал": мы полагаем, что уважаемый автор не прав в оценке деятельности Тамары Николаевны Петровой и Людмилы Константиновны Миллер. Они обе самоотверженно работают, увековечивая память жертв политических репрессий. Тот факт, что именно дочь начальника БУРа организовала установку памятника жертвам политических репрессий, очень важен. Отдельная тема - взаимоотношения зэков и охраны, где было всякое - от жестокости до взаимопомощи. Но, конечно, за несколько часов в Тугаче это понять невозможно...