Уважаемые друзья и коллеги! Всем вам в прошлом выпали на долю тяжелейшие испытания: поражение в правах, сиротство, голод, холод, лишение домашнего очага, разлука (порой навсегда) с родными и близкими, тяжкий труд, который сопровождался оскорблениями и унижениями. И всё это без малейшей вины с вашей стороны. Такое невозможно забыть, и память об этом живёт в наших сердцах незаживающей раной.
В День памяти жертв политических репрессий выражаю вам сердечное сочувствие в связи с перенесёнными тяжкими лишениями и потерей родных и близких. Одни были расстреляны, жизненный срок других укоротили физические и нравственные страдания. И не было им ни конца, ни края...
Что давало силы нам выживать в таких условиях? Думаю,- надежда. Надежда на то, что рано или поздно придёт конец страданиям. И если не вам, то вашим детям должно стать лучше на этой земле. Мы понимали, что надо сделать всё, лишь бы детям не досталась наша горькая участь.
И вот такой день наступил. Сегодня мы с вами поминаем тех, кто не дожил до него, и делаем всё, чтобы облегчить жизнь оставшимся. От всей души желаю вам бодрости духа! Радуйтесь каждому дню и жалейте друг друга.
Предлагаю читателям "Красноярского рабочего" познакомиться с некоторыми письмами-воспоминаниями тех людей, которые испытали, что такое репрессии, на себе.
Э. ЦУЦКАРЕВА, председатель Союза реабилитированных Красноярского края.
***
Мне было 8 лет, когда 28 февраля 1938 года арестовали по обвинению в антисоветской пропаганде моего неграмотного отца - Тита Григорьевича Доленко, плотника-столяра Баженовского мясосовхоза Красноярского края. Осталась моя мама - Пелагея Григорьевна Доленко, животновод того же совхоза, с девятью детьми на руках.
1 марта 1938 года по приговору тройки отец был расстрелян в Канске. Место захоронения мне не известно. А я всё думаю: чем мог так навредить советской власти и нашему государству мой безграмотный отец, что его не просто посадили, а расстреляли?! Ведь таким приговором нашу семью просто обрекли на вымирание.
Мать после ареста отца парализовало. Она потеряла способность двигаться и говорить. Клеймо "семья врага народа" лишило нас возможности лечить мать и получать материальную помощь. Что мы перенесли, врагу не пожелаешь.
Старший брат Иван жил отдельно и погиб в 1940 году - утонул в реке Кан. Второго брата Николая призвали в армию осенью 1939 года. Летом 1941 года призвали в армию и отправили на фронт братьев Петра и Илью. Петр погиб на фронте, а Илья вернулся в 1943 году инвалидом.
В 1941 году с парализованной матерью нас, детей, осталось пятеро: Мария - инвалид от рождения, было ей 15 лет, брат Митя - 14 лет, Надя - 7 лет, Валентина - 3 года и я.
Многодетная семья осталась без кормильцев и средств к существованию. Все годы войны и последующие 3 года мы жили в полной нищете. Во время войны Мария и Митя работали в совхозе на разных работах, порой непосильных.
Моей обязанностью в эти годы был уход за парализованной матерью и забота о сёстрах и брате. А ещё очень хотелось учиться. И, сколько себя помню, всегда хотелось есть. Летом 1942 года меня послали на работу в животноводство. Как бы ни было тяжело, тогда мы соглашались на любую работу, лишь бы не умереть с голоду.
После окончания четырёх классов начальной школы в деревне Леонтьевка в 5-м классе пришлось учиться в соседней деревне Тайна, там была школа-семилетка. В школу ходили за много километров пешком. Не было учебников и тетрадей. Но мои упорство и настойчивость помогли закончить семилетку.
В 1944 году меня послали работать ветсанитаром (помощником врача-ветфельдшера). Работа была очень тяжёлой. Ферма служила изолятором для больного бруцеллёзом скота. Но работа всё равно мне нравилась, и после учёбы в РКШ я получила специальность ветфельдшера и трудилась по ней до 1972 года.
В 1972 году с семьёй мы переехали в посёлок Берёзовка. Здесь я поступила на работу в Берёзовскую СЭС в качестве фельдшера-лаборанта, отсюда в 2001 году ушла на пенсию. Несмотря ни на что, жизнь у меня сложилась. За добросовестный труд имею награды. С мужем мы воспитали трёх дочерей, имеем трёх внучек и одного правнука.
В 2011 году в нашем посёлке Берёзовка был установлен памятник жертвам политических репрессий. Мы, репрессированные жители, очень благодарны администрации за это. Есть теперь, куда прийти, вспомнить своих погибших в пожаре репрессий отцов, возложить цветы.
Боже, спаси и сохрани наших детей от того ужаса, который перенесли мы.
Любовь ДОЛЕНКО. п. Берёзовка.
***
В 1951 году мне было 15 лет. В это время нашу семью раскулачили и отправили в Сибирь на поселение. У нас было подсобное хозяйство, свой дом, коровы и лошади. Всё это национализировали.
Когда уезжали из родных мест, взяли с собой только узлы с самым необходимым. Нас везли сначала на грузовиках, предназначенных для перевозки коров, а потом поездом, состоящим из 42 вагонов. В нём разместился целый район жителей Литовской ССР.
В вагонах товарняка было очень тесно, так как он был перегружен людьми. Везли нас, заперев вагоны, чтобы мы не могли сбежать. За две недели покормили лишь один раз, а воду давали только во время больших стоянок. Люди голодали, те, кто был слаб здоровьем и истощён, умирали в пути. На остановках выносили трупы умерших людей.
Так мы прибыли в Красноярск, вышли на перрон, а потом на грузовиках нас привезли на речной вокзал. Подошёл пароход "Фридрих Энгельс", нас под охраной сотрудников НКВД загрузили в трюмы. На пароходе играла музыка, и даже работали ларьки по продаже водки. Правда, потом работники НКВД запретили продажу спиртных напитков.
Мы прибыли на пристань Залив. На лошадях и на быках, запряжённых в телеги, развезли по деревням наши вещи, а сами мы шли пешком. В деревне Залив, которая насчитывала 50 дворов, мы ночевали в конторе колхоза, носящего имя Молотова.
Утром нас распределили по домам и направили на колхозную базу, где мы собирали картошку для себя. Помню, что к этому времени съедобные запасы почти закончились.
В колхозе мы заготавливали дрова для пароходов от организации "Союз-золото". Нам выдали спецодежду, а норма заготовки дров на одного взрослого человека - 4 кубометра. Жили мы у староверов - в большом доме. Один раз в неделю ходили пешком домой в Залив. А обратно нагружались котомками с продуктами.
Освободили нас, разрешили покинуть спецпоселение 28 марта 1958 года, но к тому времени мы все стали сибиряками. Мои родители Езос Тадо Балинскас и Оне Ионо Балинскас в Литве были крестьянами-середняками, а в Сибири вступили в колхоз. Мечтали вернуться на Родину, но умерли здесь. А для моих детей и внуков малой родиной стал Красноярский край.
Везде можно жить. Но лучше, когда человек сам выбирает место проживания, а не гонят его, безвинного, с места на место, как скот, по чьей-то прихоти.
С. БАЛИНСКАС. Сосновоборск.
Красноярский рабочий 30.10.2012