Я – праправнучка сосланного в Туруханск и расстрелянного в Туруханске Фёдора Григорьевича Долгинского, и мы, его потомки, живём в Туруханске. У прапрадеда нет могилы. Этой работой хочется восстановить память о нём и, насколько возможно, о других людях, разделивших с ним эту страшную участь. Мне удалось поработать в ар¬хиве РУ ФСБ по Красноярскому краю, в архиве правозащитного общества «Мемориал», ценные сведения мне предоставили старожилы Туруханска. Эти материалы и легли в основу большой ра¬боты, тезисы которой я представляю на страницах нашей районной газеты.
31 июля 1937 года вышел Оперативный приказ народного комиссара внутренних дел СССР № 00447 «Об Операции по репрессированию бывших кулаков, уголовников и других антисоветских элементов». С 1930 года в ссылке в Туруханском районе находились все категории, упомянутые в приказе: бывшие кулаки, бывшие члены социалистических партий, священство, бывшие белые и т. д. Они подлежали согласно «лимиту» расстрелу или заключению в лагерь. Приговоры выносились внесудебными органами – «тройками» и «двойками» – заочно, т. е. без вызова обвиняемого, а также без участия защиты и обвинения. Обжалованию приговоры не подлежали.
7 февраля 1938 года в Туруханске начались обыски и аресты ссыльных. Все мужчины, одна женщина – Безотечества Зинаида Феликсовна, сосланная за помощь репрессированным священникам.
В «Книге Памяти жертв политических репрессий Красноярского края» сообщается, что
все ссыльные были арестованы в один день – 7 февраля. Но мы выяснили, что это не
так. Из письма в ФСБ Е. Л. Зыряновой (Переваловой): «Дядю Перевалова Антона
Ивановича арестовали 8 февраля днём, как он пришёл на обед. Я в это время была у
него в доме». Её отец Лука Иванович был арестован в ночь с 8 на 9 февраля. При
обыске у Антона Ивановича изъяли облигацию, какие-то непонятные 7 предметов
(название не прочесть) и две пилы продольные. Если обратиться к приказу НКВД №
00447, то, наверно, облигации посчитали валютой, а пилы – оружием.
Мой прапрадед Фёдор Григорьевич Долгинский был арестован одним из последних – 13
февраля (эта дата – в ордере на обыск и арест). В изученных мной трёх
«расстрельных» делах (моего прапрадеда и братьев Переваловых) всего по одному
протоколу допроса, в котором арестованные сразу сознались в участии в
контрреволюционной деятельности и участии в контрреволюционной организации.
Из постановления президиума Красноярского краевого суда от 8 июня 1957 года мы
узнали, что только 5 человек из 54 не согласились с обвинением, к тому же
предъявленном без всяких изобличающих материалов.
Показания в протоколах стереотипны и состоят из общих фраз. Отличия в протоколах, видимо, зависели от фантазии следователя. Так, мой прапрадед, зарабатывающий на жизнь нелёгким физическим трудом на заготовке леса, якобы снабжал деньгами «готовящихся к побегу для совершения террористических актов». А Лука Иванович Перевалов якобы не смог совершить «вредительскую К.р. операцию на электростанции» только потому, что он сломал руку в первый день работы на новом месте.
Обвинение было построено на показаниях самих арестованных, а показания были
получены работниками НКВД с помощью физического насилия. Мой малограмотный
70-летний прапрадед уверенно расписался в протоколе обыска. Но в протоколе
допроса уже вместо подписи стоит лишь отпечаток большого пальца правой руки.
Очевидно, что он был сломлен физически и поставить подпись уже не мог.
В копии протокола допроса моего прапрадеда есть строки, замазанные корректором.
Здесь уничтожены фамилии других людей, связанных волей НКВД с Фёдором
Григорьевичем. Выбелены строки вместо ответа на вопрос: «Кого из участников
контрреволюционной организации вы знаете?». Ясно, что фамилии вымучены пытками.
Антон Иванович Перевалов оговорил своего старшего брата Луку Ивановича. Каждый
арестованный назвал ещё несколько фамилий ссыльных. Так НКВД доказывало наличие
несуществующей организации.
Всех арестованных тройка НКВД 21 февраля приговорила к расстрелу. Мой прапрадед
проходил по делу 8474 (52 человека). В «Книге Памяти...» приведены данные ещё по
двум делам. Всего было приговорено в этот день 62 человека.
Е. Л. Зырянова писала в ФСБ, ссылаясь на рассказ участника расстрела Мурзина П.
Ф., что расстрел происходил в течение двух ночей возле здания кирпичного завода,
который заняли под одно из мест КПЗ. Моя прапрабабушка Е. И. Долгинская говорила
моей маме тоже о кирпичном заводе как месте содержания и расстрела арестованных
ссыльных. Кирпичный завод – деревянное строение в ямах возле которого летом
обжигали кирпичи. Эти места традиционно использовались местным населением и
ссыльными для заготовки дров. Со дня арестов было запрещено ездить в эту сторону
за дровами.
2 марта в Туруханске и до сих пор, несмотря на изменения климата, глубокая зима.
Рыть ямы для такого количества расстрелянных, очевидно, никто не стал. А весной,
когда оттаяла земля, стало возможно тайно закопать тела в соответствии с
инструкцией. Тела перевезли дальше в лес. Но то, как проходило захоронение, как
маскировали ямы дёрном и посадкой деревьев, увидел из укрытия 13-летний Андрей
Перевалов с друзьями.
Мы установили место расположения кирпичного завода с помощью старожила Фаркова
А. М. Сейчас на этом месте автодром.
По письму Е. Л. Зыряновой мы
пределили направление, в котором перевезли и закопали тела. В 1948 году в Туруханске стали строить аэродром, вырубили большую площадь леса, и захоронение попало под бетонные плиты аэродрома.
Реабилитировали 54 человека, расстрелянных 2 марта 1938 года по делу П-8474 постановлением Президиума Красноярского краевого суда 8 июня 1957 года. В «Справке о реабилитации» Перевалова Антона Ивановича об «эсеровско-повстанческо-террористической организации», из-за участия в которой он расстрелян, написано: «якобы существовавшей в Туруханском районе». Остальных расстрелянных в этот день тоже всех реабилитировали, сведения об этом содержатся в «Книге Памяти...».
Даты последующих расстрелов в Туруханске и количество расстрелянных мы установили, пересмотрев 8 томов «Книги Памяти жертв политических репрессий Красноярского края» 2, 14 и 19 марта, 10, 14 и 30 апреля, 10 мая, 1 июня, 13 августа и 30 августа 1938 года были расстреляны 112 человек. Перечень неполный. «Книга Памяти...» пока что завершена томом Т-Ф. Но информант А. О. Чалкин сообщил, что был расстрелян его прадед Чалкин Антон Егорович, т. е. 113-й расстрелянный.
В ходе исследования была отвергнута версия, что место последующих расстрелов и захоронений – овраг возле несохранившегося здания тюрьмы. Места последующих 9-ти расстрелов с большой долей вероятности, по свидетельству старожилов, происходили, кроме кирпичного завода, в овраге берега Енисея по дороге из Туруханска в аэропорт. Там же было по меньшей мере одно захоронение, о чём свидетельствуют останки, найденные приблизительно в 1943-1945 годах подростками, об этом рассказал один из старожилов. Здесь же в 2005 году он нашёл гильзы от нагана 1937 года выпуска. По его же сведениям местом захоронения является и территория нынешнего аэровокзала.
Овраг, аэровокзал, аэродром и автодром находятся на небольшом расстоянии друг от друга, а в 1938 году это был лес на берегу Енисея.
В июне 1938 года с наступлением навигации были вывезены в Красноярск и там расстреляны 61 человек, из них – 47 ссыльных. Семьи расстрелянных в большинстве были высланы.
Осуждены в Туруханске по 2 категории на 10 лет ИТЛ 20 человек ссыльных. Среди них были и сыновья моего прапрадеда Григорий и Карп. Карп Фёдорович вместо 10 лет провёл в лагере 16. Григорий Фёдорович, вернувшись из лагеря, повесил в красном углу портрет Сталина. «Он не виноват. Это всё Берия». Такими глубокими были изменения в массовом сознании людей в годы сталинского режима.
Мы убрали одно «белое пятно» из истории нашего района. Многие годы тщательно скрывались факты жестокого произвола властей, кровавых репрессий. Цензурный асфальт. Бетонные плиты аэродрома над останками расстрелянных. В Туруханске нет захоронения расстрелянных. Нет могил, крестов, памятников, некуда положить цветы, негде склонить голову в память о погибших и близких – нет места памяти о репрессиях сталинизма. Эта работа – печальный некролог жертвам Большого террора в Туруханске. пострадавшим безвинно. Но нужен памятник – часовня или храм-мемориал.
Я уже закончила 11 -й класс. Кто-то неравнодушный всё равно будет продолжать эту работу. Нужно продолжить собирать материалы о расстрелянных людях. Среди них были и местные жители. Мы с моим руководителем С. С. Зубовой очень благодарны всем информантам работы и надеемся, что после этой публикации откликнутся родственники репрессированных. Так будет собираться материал для будущего храма-мемориала.
Дарья Шевченко, фото предоставлены автором.
Маяк Севера, № 35, 21.07.2011.
