Новости
О сайте
Часто задавамые вопросы
Мартиролог
Аресты, осуждения
Лагеря Красноярского края
Ссылка
Документы
Реабилитация
Наша работа
Поиск
English  Deutsch

Трагическая история исследования трутовых грибов на Столбах


А.Л.Яворский. Рис. В.МешковаИмя Александра Леопольдовича Яворского долгие годы было под запретом. С 1937 г. нес он на себе клеймо печально знаменитой 58-й статьи. Даже в 1960 году, когда он был уже давно реабилитирован и "Красноярский комсомолец" посвятил целую страницу 35-летию создания заповедника, - о первом директоре Столбов не было написано ни слова. А ведь в это время Яворский жил в Красноярске, работал на Столбах, занимался исследованиями, и все его прекрасно знали. Но в то же время этого человека как бы не существовало, и его научная деятельность была известна только узкому кругу специалистов.

В 1971 году в восьмом выпуске "Трудов красноярского государственного заповедника" было опубликовано его исследование, посвященное трутовым грибам, паразитирующим на древесной растительности. Одним из видов таких грибов является чага, известная любому горожанину, хоть раз бывшему в лесу. В своем исследовании Яворский приводит 68 видов трутовых грибов, обнаруженных им на Столбах, и дает сведения по их экологии.

Но я ничего не понимаю в науке о грибах - исследование привлекло мое внимание совершенно другим. В предисловии Яворский пишет:

"...Материалом для работы послужили сборы трутовых грибов с 1916 по 1937 гг. и с 1947 по 1948 гг."

Вот эти две строчки - единственный намек Яворского на свою судьбу: с 1937 по 1947 год он сидел в Вятлаге, обвиненный в контрреволюционной деятельности, шпионаже и еще бог знает в чем. Вернувшись из лагеря, он успел год поработать над своей темой, а затем снова на 5 лет был отправлен в ссылку в Сухобузимский район. Вернулся в Красноярск Александр Леопольдович 65-летним стариком. Через два года его официально реабилитировали.

Вот эта фраза из работы Яворского натолкнула меня на мысль рассказать... нет, не биографию ученого, а лишь некоторые эпизоды его жизни. Возможно, они в какой-то степени прольют свет и на историю Красноярска того времени.

...Итак, когда Саше исполнилось девять лет, семья Яворских переехала из Енисейска в Красноярск. Воспоминания Яворского о той поре наполнены живыми эпизодами, рисующими быт и нравы красноярцев конца XIX - начала XX века. Например, драки качинских парней с закачинскими. Они происходили каждую неделю на Часовенной горе, нередко сопровождались увечьями и даже гибелью кого-либо из участников. Чтобы прекратить побоища, приходилось вызывать конных казаков или пожарную команду.

Вспоминает Яворский и акцизного чиновника Тимофея Николаевича Сайлотова - сына декабриста Николая Александровича Крюкова и татарки Марфы Дмитриевны Сайлот. Это был дородный седобородый старик, запомнившийся маленькому Саше великолепной игрой на гитаре. В бытность свою в Минусинске Сайлотов помогал Мартьянову создавать его знаменитый музей.

Но конечно же, больше всего его поразили и покорили на всю жизнь Столбы. Столбами Яворский "заболел" с детства. Он стал их историком, летописцем и в конце концов - исследователем. Вот как он описывает зарождение первых стоянок на Столбах:

"...В каньон реки Моховой любили приходить многие красноярцы и, конечно, компаниями. Один из таких любителей природы, Николай Иванович Суслов, охотясь на рябчиков, вздумал пойти по реке Лалетиной. С ружьем он добрался до вершины речки и был поражен причудливым нагромождением камней, уходящих вдаль. В городе, на работе в губернском управлении, Суслов поделился открытием со своим сослуживцем Александром Семеновичем Чернышевым. На следующей неделе они вместе пошли к скалам и сделались их постоянными посетителями. Свою стоянку они основали у пещеры Развала, который первооткрыватели назвали Первым Столбом. Так с 1885 по 1889 год они и прожили в этом районе.

По следам Чернышева и Суслова устремились и другие горожане. И первооткрыватели перенесли стоянку ко Второму, а затем и к Третьему Столбу. Так все дальше и дальше осваивался горожанами будущий заповедник. Попасть туда в те времена было непросто. Вначале - переправа на плашкоуте через Енисей, затем - пять верст по степи до Торгашино. Далее - от кладбища три-четыре версты на вершину горы и спуститься по южному склону Куйсумского хребта к Базаихе. А там уже каких-нибудь 10 верст - и вы на месте. Отсюда разбредались кто куда: одни с удочкой шли ловить хариуса, другие - выслеживали рябчиков. Кто пооборотистее - приезжали на телегах, охотились за козами. В основном же шли за грибами и черникой.

Но и те, и другие, и третьи выбирали любимые стоянки, строили шалаши, избушки. И манили уже не только охота, рыбалка и ягоды - сердце грели дивные места, душевная компания и вольные разговоры обо всем. Дома не соберешь столько народу, а и соберешь - что, кроме пьянки, выйдет? И о чем можно дома говорить? На Столбах же можно было не только говорить обо всем, но даже петь. Яворский вспоминал:

"Когда я впервые в 1904 году с родителями пошел на Столбы, то, остановившись у тропы, мы наблюдали такую сцену: на крыше избушки лежат столбисты во главе со студентом Байкаловым и распевают "Зимушку" с таким припевом:

От Урала до Дуная
Нет глупее Николая,
А по Москве разнесся слух,
Что император наш протух

Приближался 1905 год, и Столбы были на большом подозрении. Слово "Свобода" было написано на Втором Столбе еще в 1899 году. Поэтому то возле одной стоянки, то возле другой появлялись конные казаки.

Кстати, упоминавшийся Яворским студент Байкалов оставит в истории Красноярска короткий, но удивительно яркий след. Уроженец казацкой станицы Таштып, он закончит Казанский университет и за принадлежность к РСДРП будет 10 раз привлекаться по политическим делам, отбудет шесть лет тюрьмы и ссылки, станет одним из создателей газеты "Красноярский рабочий" в 1905 году. В 1917 году разойдется с большевиками, начнет издавать газету "Дело рабочего", будет делегирован в Учредительное собрание и сгинет в урагане революции... А пока лежит Толя Байкалов со своими приятелями-столбистами на крыше избушки и горланит охальную песню про государя-императора.

В 1917 году Яворский работал в краеведческом музее. Красноярск кипел: партия народной свободы, партия народной воли, кадеты, эсеры, областники, большевики... В Доме просвещения бундовцы сражались с сионистами - отговаривали их ехать в Израиль. Несколько раз Яворский ходил на заседания областников-федералистов, которыми руководил В.М.Крутовский. Яворскому было неинтересно: федералисты жили полународническими идеями Потанина и Ядринцева, не замечая надвигающегося октябрьского переворота. Но через 20 лет Яворскому вспомнят эти хождения к областникам. А пока он с юмором вслушивается в откровения какой-то красноярской политической дамы:

- Я записалась в партию "Народной воли", муж - в конституционные демократы. А они заседают в разных местах - получается двойной расход на извозчика. Придется кому-то переписываться - мне или мужу...

Красноярцы с увлечением играли в политику, вызывали духов революции, даже не представляя, чем это обернется для них. В июле 1919 года Яворский записывает в дневнике встречу на Столбах с Александром Мельниковым. Это был первый председатель Совета рабочих депутатов в 1905 году, арестованный после поражения "Красноярской республики", затем бежавший из тюрьмы... и вот - встретились на Столбах. А в городе-то, между прочим, - белочехи. В "Енисейском вестнике", в разделе хроники, то и дело печатают списки расстрелянных. В Иланске - восстание, в Козульке объявился какой-то Копылов, который пускает под откос белогвардейские составы. И только на Столбах все совершается по законам природы: урожай черемухи обещает быть невероятным, травостой в этом году прекрасный, птицы уже начали выгуливать птенцов... И только 30 июля, возвращаясь в город и выйдя к Базаихе, Яворский узнал от знакомых, что в военном городке было восстание и одного из братьев Безносько - Анатолия - расстреляли. Братья Безносько были известными на Столбах людьми. И вот теперь Анатолия расстреляли. Он входил в подпольный большевистский комитет, который готовил восстание. Это был уже третий расстрелянный в военном городке комитет...

Яворский не был революционером. Он был ученым. День за днем, год за годом он исследовал Столбы, как врач исследует пациента.

Перевороты, революции, заговоры - это все преходяще. И не приносит никакого ощутимого результата. Развитие природы, ее совершенствование происходит эволюционным путем. Всякая насильственная попытка изменить это развитие или ускорить его приводит к непредсказуемым последствиям. А человек, как известно, часть природы...

21 сентября 1937 года Яворский был арестован. Его следователем был тучный веселый человек. Никаких пыток к Александру Леопольдовичу не применялось. Правда, во время допросов он должен был стоять, но это было только первое время. Следователь перечислил ему пункты обвинения: оказывается, Яворский покушался на убийство пяти вождей революции, с каковой целью собирал на Столбах молодежь. Шпионил в пользу Японии. Собирался ехать в Москву с целью убийства вождей революции - все тех же пятерых. Каких именно, не уточнялось.

В обвинении отсутствовала всякая логика, и Яворский пробовал возразить. В ответ следователь потряс какой-то папкой и сообщил, что здесь имеются все факты, подтверждающие обвинение.

- В общем, подписывай признание.

- Дайте хоть очки. Я ничего не вижу, что написано в протоколе.

- Грамотный больно, обойдешься без очков.

- Тогда я не подпишу протокол.

Добродушный следователь вздохнул:

- Тогда мы тебя будем бить.

Худой, костистый Яворский внимательно посмотрел на следователя, затем тихо и раздельно ответил:

- Только попробуй.

Следователь не выдержал взгляда и промямлил:

- Да нет, ты не понял. Мы тебя будем морально бить. Очными ставками.

Трудно понять, что произошло тогда, в сентябре 1937 года, но Яворского действительно не мучали. Хотя за три месяца до этого арестовали В.П.Косованова, профессора, преподавателя СибЛТИ, автора "Библиографии Приенисейского края", которой до сих пор пользуются историки и краеведы. Арестовали и через месяц расстреляли. А Н.К.Клячин, доктор химических наук, арестованный тогда же, умер во время следствия в тюрьме. И секретарь крайкома ВЛКСМ Григорий Большаков, тоже арестованный летом 1937 года, умер в тюрьме - "от туберкулеза кишечника".

Единственное объяснение, которое можно дать: Яворский был "неперспективным" обвиняемым. В 1937 году в Москве готовился процесс правотроцкистского блока.

В это же время в Красноярске прошли аресты, и десяткам, а может, сотням людей была вменена связь с участниками процесса в Москве. Некоторые были расстреляны: упоминавшийся В.П.Косованов, начальник ПВРЗ Л.А.Николаев. А начальник краевого земельного управления А.В.Лютин был даже конвоирован в Москву, где смертный приговор ему подписал сам Вышинский, видимо, удовлетворенный "работой" красноярских чекистов.

Что касается следователя, работавшего с Яворским, то он, по всему видать, был полный обалдуй. Он с увлечением слушал на допросах рассказы Яворского о Столбах, а, наслушавшись, подмигивал:

- А теперь вынимай камень из-за пазухи. Давай про свою террористическую деятельность.

Формулировки в сочиненных им протоколах поражали своей безграмотностью. Например: "Деятельность гражданина Яворского по истреблению рабочего класса". Очные ставки были также бесхитростными: приведенному на очную ставку зачитывался протокол про "истребление рабочего класса", после чего "свидетель" кивал головой или говорил "да" - и тут же выводился.

Видимо, даже по тогдашним понятиям дело выглядело абсолютной халтурой. Поэтому обвинение изменили: не "покушался", а - "знал о покушении, но не сообщил". Постановлением "тройки" Яворскому дали десять лет, о чем он узнал, уже следуя в Вятку.

В тюрьме он встретил одного из своих "свидетелей".

Тот упал ему в ноги и стал просить прощения за то, что оболгал Яворского. Это был обыкновенный, забитый человек, работяга, и Яворский сказал, что не держат на него зла. Вторым "свидетелем", оговорившим его на очной ставке, был старый столбист, его товарищ. Однако, когда Яворский, по отбытии срока, вернулся в Красноярск, тот уже умер, оплакиваемый дру­зьями и родными, которые так и не узнали о его предательстве.

Что касается А.Л.Яворского, то он, как уже сказано, закончил свое исследование о трутовых грибах, затянувшееся по не зависящим от него причинам на целую жизнь. У него есть и другие публикации и работы, но даже если бы он больше ничего не сделал, того, что я вам рассказал, думаю, достаточно, чтобы потомки сохранили об этом человеке добрую и благодарную память.

В.Кузнецов

(По материалам государственного архива
Красноярского края)

«Красноярские профсоюзы», № 31 (415), 22-29.08.97 г


/Документы/Публикации 1990-е