ИЗ ВСЕХ эстонских имен и названий эта фамилия — единственное, за что могу ручаться; написание верное, Ну, ладно, если газета не выйдет за пределы Таймыра, где не тек уж много читателей, которые смогут уличить в неточности. А вдруг «Заполярка» попадет на крайний Запад? — неловко. С другой стороны, ничего не остается, как внимательно переписывать из личного дела: Рихард Якобович, 1913, Тартумасскмй уезд, Лаюсдахкверская волость, село Садала. Эстонец. Эстонский. Слабо — русский, английский, немецкий. Беспартийный. Из рабочих. Инженер-строитель. Высшее. Военно-инженерное училище, 1940, Таллинн.
Чего же здесь не понять? А всего, что рассказано не цифрами. Допустим, на уезд меня еще хватает, он—мааский; волость, видимо, от ЛайусЛыхквере. Но Что за село? Может, хутор? Садала или Тыреда (как в автобиографии)? Что за рабочие на хуторе? Батраки? (Потом Рихард передумает и напишет «сын крестьянина, после революции —-портного). Да уж, русский — слабо: волоздь (волость). А откуда ждать сильно (хорошо), если в новую для себя языковую среду он попал только 28 лет от роду... Лучше бы вообще не попадал, но от него, увы, это не зависело. Так решили в Московском Кремле:
Нынче Рихарду Якобовичу (так по-русски) могло исполниться 80. Ушел он от нас,- однако, вскоре после шестидесяти» и, если бы не вдова, вряд ли кто-нибудь напомнил, мне об этом человеке и круглом сроке от дня рождения. Он же, уходя, и подумать не мог, что напишут в газете»..
ААРДМА. Все архивные списки начинаются именно с этой фамилии: шутка ли, удвоенное «а».-Такое обстоятельство обеспечило бы Рихарду первую строку в классных журналах и курсантских ведомостях повсюду — кроме Эстонии. Там ветре, чаются сочетания «аав», «аам»... Но на весь Норильский комбинат, no крайней, мере в последние сорок лет, такого не сыскалось, Можно предположить, что Аавиков и Аамисеппов судьба уберегла, (От Норильлага, но им, известно, гулаговская география не ограничивалась. Не случайно же шутят; Таллинн — Воркутаа).
В Таллинн из сельской глубинки семья переехала, когда Рихарду было 9 лет. К пятнадцати он прошел начальную школу (6 классов) и поступил в техническую гимназию. Пока закончил, она стала называться техникумом, но, в любом случае, здесь Рихард приобрел строительные навыки и знания, достаточные для работы на стройке — бригадиром, мастером... Впрочем, его тут же призвали в армию (1933 год). Служил 13 месяцев, освоил курс офицеров запасе и получил звание младшего лейтенанта артиллерии., Затем провел 10 месяцев рядовым конной полиции (по-моему, это и припомнили, когда искали «статью», нашли: борьба с революционным движением; одним словом — контрреволюционер; еще короче — враг).
Что бы ему потом ни вписали в «Дело», из полиции он ушел по собственному желанию, а вернее, по нежеланию продолжать этот род деятельности. Может быть, даже разгонять митинги. И по весне 1935 года Рихард устраивается прорабом по линии. департамента водного транспорта на строительство дороги под Виру. То ли стройка была сезонная, то ли прослышал, что осенью откроется Военно-инженерное училище и позволил себе погулять, но два-три месяца числился безработным. (Не исключено, что, отмечая сей факт в автобиографии, рассчитывал на сочувствие «товарищей» к изгою капиталистического общества — да простит мне его душа такое предположение).
Почти закончил четырехгодичную учебу, оставалось получить диплом, — началась реорганизация эстонской армии (мы ее всегда называли буржуазной, непонятно за что; не буржуины же в ней служили). Видимо, реорганизацию предприняли в связи с нотой правительства СССР, в. которой требовалось согласие на введение дополнительного, контингента войск, а петом — событие за событием, и кончилось организацией эстонского национального корпуса Красной Армии.
Заместителем начальника артиллерийского снабжения гаубичного полка стал Рихард Аардма. До ареста оставалось меньше года... Поначалу на его попечении находились артсклады, потом был назначен старшим офицером батареи, в сентябре 1940-го перевели в Taрту — там стоял полк... Может быть, курсантов и армию использовали для разо¬на демонстрантов? Или т. н. Народная самозащита (изучаю по старой эстонской энциклопедии) хотела вооружиться на армейских складах, а комвзвода Аардма был против?
Не знаю. Но, возможно, что-то определенное и скрывается за обвинением в «активной борьбе против революционного движения», переписанным на «КРД» (контрреволюционная деятельность) в сентябре 1942-го в Норильске и отмененным начисто в сентябре 1955-го военной коллегией Верховного суда СССР («дело за отсутствием состава преступления прекратить»).,,' Что я ищу? Какую-то логику в решении отправить в Сибирь офицеров трех Прибалтийских стран, только что оказавшихся в составе Союза? А искать-то нечего, все на поверхности) им не доверяли,
Если завтра война, если завтра в поход.. Как . один человёк, весь советский народ»; Петь — одно, воевать — другое. «А если...:»
И пришло 14 июня 1941-го. Черёз 99 лет после А. Миддендорфа и 75 лет после О. Шмидта их земляк Р. Аардма отправился на Таймыр. В эшелоне таких же, как он, недоумевающих: за что?
ВОЛЬНОНАЕМНЫМ он стал 14 июня 1950-го. День в день через девять (а не десять) лет: хорошо работал. Еще несколько лет — и первую страницу старого «дела» перечеркнет красный карандаш: «Реабилитирован». А пока этого не произошло, он живет на «правах» поселенца, без паспорта, регулярно отмечается а милиции... Зато в проектной конторе, с утра до> вечера, он полноправен, его ценят и даже вписали в новые документы, мол, асе девять лет работал здесь же, инженером отдала промышленного строительства. Т. е. засчитали весь лагерный срок в стаж проектировщика,
С одной стороны — это не выдумка. Он действительно делал проекты (а основном/ организации работ, но и отдельных узлов, помещений), с первого дня пребывания i Норильске. Но не в проектной конторе, а в производственно-технических отделах. Начинал в «Металлургстрос» (БМЗ, завод № 25), потом — коксохим, аглофабрика, ремонтно-мёханический (в техотделе УКС). И только в сорок девятом его перевели .непосредственно в проектную контору. Мы бы этого сегодня не узнали, мо сохранились записки «соратников» — Г. Балышева, Н.Еостина, В. Сендека, К. Станкевичюса, которые, когда понадобилось, подтвердили трудовой характер работы Рихарда.
В новом коллективе, элитном в лагерных обстоятельствах, он с его опытом практика, чувствовал себя уверенно. В одном из .документов я нашел любопытное свидетель во: придя в «контору», он года полтора был на сдельной оплате; из месяца в месяц имел выработку в 200—'250 процентов, и его отмечали как стахановца... Что там ни горите (способности, талант, самородок), а, судя по всему, прибалтийские гимназии («буржуазные») и высшие школы хорошо учили. Ведь очень заметны были в проектном деле Норильска, не случайно же, Круминьш и Mяги, Калашинскас и Трушиъш, Даугела и Апсенс, Виллём и другие не менее заслуживающие упоминания. Наверное, сказывались и традиционные черты характера, и воспитание с детства. Любой отметит внешнюю культуру,- начиная с вежливости, дисциплинированность, усидчивость, прилежание..; А если в фундаменте личности талант, как в случае с Аардмой и еще некоторыми, самоучка становился профессором.
По этому поводу не грех отметить комбинатеков начальство: дипломами оно мало интересовалось. Так, не подтвержденная дипломом высокая квалификация Аардмы не помешала ему подниматься по ступенькам: старший инженер, руководитель бригады, главный специалист по промсооружениям, и. о. начальника строительного отдела... Надо отдать должное «выдвиженцу»: он учился без перерывов, этот артиллерист с природной сметкой и компьютером в roлове. Ему повезло на учителей: Шаройко, Румянцев, Гуревич — мало ли...
Он работал в проектной конторе при В. К. Гусаковском, П. М. Куренном, В. А. Голикове, Н. П. Машьянове —- все подписывали ему блестящие характеристики. Как могло быть иначе, если он столько сделал «на медном заводе платиновых концентратов, -на ЖБИ и реконструкции ОФ, никелевого, на рудотермических печах,- комплексе сооружений для глубокого бурения . нефтеразведочных скважин (даже не знаю о таком. — A. Л) и объектах для приема и переработки руды Талнаха».'
Из другой характеристики: «Много труда и инициативы вложил при проектировании важнейших предприятий». Из третьей: его опыт и творческая инженерная инициатива, чуждая отсталости и косности, благотворно отражается на тех больших работах, которые выполняют строители в натуре» — и дальше об авторитете, знаниях, честном отношении, дисциплине на производстве и в быту, чуткости к окружающие (подписался Машьянов и Н, Лазарев, один из ленинских лауреатов, секретарь партбюро).
Здесь все — чистая правда, кроме дисциплины в быту. Слабостью был алкоголь, который в конце концов победил его„ хотя умер, можно сказать, в результате трагической случайности: не то выпил.
Тем, кто скажет: «О мертвых либо хорошо либо, ничего». Придерживаюсь другого рецепта: хорошо или правду. Поэтому не хочу скрыть и пьяной реплики, которую услышали не только собутыльники, а запомнили все: «Дали бы мне автомат...».
О-оо, как'вы1 огорчились... А что, до сих пор вы считали, что из Норильлага все выходили перекованными? А вы, извините, и месте Аардмы горячо полюбили бы Советскую власть? Он, это безусловно, больше любил электрификацию. Искренно желал света — и России, и Эстонии. Требовать от него «пёрековки» мог только глупец.
Переоценивать значение застольной реплики тоже вряд ли следует. Тем более что мы прекрасно понимаем: она никак; не подразумевала ни его учителей, ни его учеников. Ни даже. секретаря партбюро. К тому же он и мечтать нё мог о каком бы то ни было «возврате».
Его миром были разнообразные конструкции — из железобетона, камня, дерева. И любовью — самые трудные для рассчитывания: бункера, фундаменты под генераторы, эстакады, трубы, рамы, фермы, арки. В условиях нашего комбината постоянно приходилось думать и придумывать, как изменить чье-то старое (или даже свое собственное) конструктивное решение здания, чтобы стало возможным применить новую технологию.. Я спросил у сегодняшнего проектировщика, который застал Аардму: чем он был особенно силен? Услышал: «Чем — талантом. . В чем — в том, что владел профессией, был невероятно точен и не боялся брать ответственность да свое решение. Грубо говоря: чтобы поставить дом на восемь опор, ума не надо. А чтобы стоял на трех — надо подумать и посчитать».
Да, это был, как мы говорим, технарь. Высшей пробы. Но он жил среди людей и по правилам, ими принятым. Не навязываю свое мнение, но, уверен, он, по-своему воспринимая, был рад присвоенному званию — ударник коммунистического труда. Не хуже других! — вот что это для него означало «Коллектив, которым я руковожу, — коллектив коммунистического труда». Это он писал. Вы думаете — играл по чужим правилен! Да. Но и гордился: не всех так называют.
А уж знак отличника социалистической соревнований Российской Советской Федеративной Социалистической Республики 6ыл для «перевоспитанного» антисоветчика и антикоммуниста самым настоящим орденом. Человеческое признание дорогого стоит, а вёдь выдвигали-то, включали в список избранных, заботились — здесь, те, кто рядом, свои...
УЖЕ НЕСКОЛЬКО раз написал слово «любовь» но асе как-то про советскую власть да электрификацию. А насчет...
Долго было никак. Все девять лагерных лет сведений о жене Элен не имел. От нее, от соседей — ни слова. Догадывался, что отступилась, но в анкете 1950-го еще «женат», В любом случае — не разводился.
А вскоре в его жизнь вошла Олга, Ему было 37, ей 19. Ее ребенку — год. Ее муж кричал через улицу, от магазина «Ткани»:
— Моя проститутка идет с зэком!
А Рихард ейй говорил:
— Смейся и смотри мне в глаза.
Она и так заглядывала ему в глаза, веря в свое счастье. Очень уж сурово поначалу обошлась с Олгой жизнь.
Но это уже ее история., Из которой мы немало узнаем и о Рихарде, такого, чего нет в документах и даже в письмах к друзьям. Которые, впрочем, давно ушли в могилу, не намного пережив Аардму. Его нет среди нас уже почти двадцать лет..
Олга и Рихард вместе прожили четверо века.
А. ЛЬВОВ-
Заполярная правда 17.09.1993