корни
Так получается, что последние годы посещаю Норильск посреди полярной ночи.
А впервые увидел его в начале августа, сорок семь лет назад.
Его ли? Можно ли сравнить тот Норильск с теперешним?
В большой колонне заключенных, занимавшей целый состав платформ узкоколейки Дудинка - Норильск, поднялся я тем августовским днем от Нулевого пикета по ущелью Угольного ручья на гору. Там уже бы[...]рудника открытых работ с тем же названием: «Угольный ручей».
Там было и 10-е отделение Норильского ИТЛ. Сделали нас его обитателями. А на работу водил конвой через то же ущелье, с крутой скалы вниз на крутую скалу вверх — на гору Рудную. На одном из верхних ее уступов, на небольшом пространстве разбросали сотню зэков: одним поручили возводить лагпункт «Кислородный», другим —. цехи завода, давшего имя лагпункту.
С горы Рудной хорошо была видна внизу обширная равнина, высокие далекие горы на другой ее стороне, а у подножия ближних гор — небольшой поселочек, три коротких улочки. И по краям его дымили трубы нескольких заводских корпусов и ТЭЦ. А почти в центре высилось самое заметное здание: ДИТР — дом инженерно-технических работников. Таков был Норильск 1942 года.
К началу зимы лагпункт — несколько бараков — построили, и мы, «кислородчики», переселились из 10 лаготделения сюда.
Мне с самого начала выпало долбить в скале котлованы под основной цех завода—цех жидкого кислорода. Кончили фундаменты — начали возводить стены. Быстро свирепевшая зима подгоняла: скорее бы поднять их, настелить кровлю, закрыться от леденящего ветра, от лютой стужи. К весне мы были в помещении, стали монтировать кислородную установку, другое оборудование, И к началу лета выдали первый кислород.
130 кубов в час — по тем временам это было немало. Наш завод даже называли Большим кислородным —потому что уже давно работал внизу, на промплощадке металлургического — малый кислородный, стокубовая установка.
Никого нет сейчас в поле моего зрения из тех, с кем тогда работал — строил завод, выпускал первый кислород. Да и много ли их вообще осталось где-нибудь? Ушли из жизни Алексей Дмитриевич Яхонтов н Юрий Натанович Зинюк , Леонид Алексеевич Щекун и Марк Яковлевин Рыжевский, Сурен Тарасович Оганян, Николай Михайлович Федоровский и многие менее известные. Может быть, живет где-то Тарас Иванович Труба. Теперь вот многих пытаемся вспомнить, и это прекрасно.
И тем радостнее знать, что где-то еще и в Норильске есть люди, с. которыми работал сорок, тридцать пять лет назад.
Так узнал я и на этот раз, перед самым 1990 годом, что начальником кислородной станции № 1 сейчас в Норильске.— Федор Иванович Щепилов. Господи — тот самый Федя Щепилов, кудрявый мальчик, блондин с ясными глазами, который в начале 1953-го пришел на тот самый кислородный, на гору Рудную, и был принят помощником кочегара в котельную? Тот самый Федя, который от этой низшей рабочей должности за несколько лет прошел до самой высокой на нашем заводе — аппаратчика, по-теперешнему — оператора кислородной установки, вступил в партию, а потом и мне, бывшему заключенному, дал рекомендацию наряду со старым коммунистом, тоже убывшим зэком, Антонином Ивановичем Климовским и инженером Константином Ивановичем Ивановым? Потом, уже после моего отъезда, Федя получил без отрыва от производства среднее специальное образование, стал дипломированным кислородчиком.
И вот я на кислородной станции № 1, и Федя встречает меня, и жарки наши объятия, и радостна встреча! Два часа подряд сидим мы в его маленьком кабинете, вспоминаем былое, друзей и товарищей. Вся история норильского кислорода проходит перед нами в лицах и событиях; а потом Федор Иванович ведет меня в цехи, знакомит с рабочими, показывает кислородные агрегаты, смонтированные 20 лет назад, и каждый из них в десятки раз мощнее той нашей кислородной установки 1943 года. А среди рабочих я встречаю одного, который помнит и ту установку, з меня тоже, и которого и я помню: слесарь Хомченко Алексей Петрович. Он пришел к нам на завод в 1958-м, а через год его взяли в армию, а после армии вернулся туда же. Теперь, та новом заводе Хомченко — один из ведущих мастеров, на нем содержание и ремонт кислородных баллонов.
И тут я узнаю, что работает за кислородной станции еще один мой старый друг — рабочий тоже с конца 1952-го, апзаратчик Попов Александр Трокопьевич. И вот сижу за столом в его хорошо обставленной квартире; он, его супруга Мария Анатольевна (она приехала в Норильск по комсомольской мобилизации 2 августа 1942 года, на четыре дня раньше меня), его дочь, зять, и тут же возятся, играют внуки. Александр — фронтовой летчик-истребитель времен Великой Отечественной, два боевых ордена, пять медалей, а в Норильске — один из тех, на ком держалось производство кислорода с 1952 года, да и сейчас держится. Да, могу гордиться такими друзьями!
Кислорода в Норильске стало теперь куда больше, чем полвека назад. Кроме КС-1 есть и еще более крупная станция. Стало быть, говоря образно, и дышать легче — не только потому, что следят ныне за экологией, отключают кое-какие отравой дышащие агрегаты металлургии, когда ветер на город...
О многом можно рассказать, о многом вспомнить, побывав и Норильске-1990, сияющем многоцветными огнями всевозможных вывесок. Большущий город, взглядом уже и с горы не охватить, а ведь есть еще и города-спутники.
Много написано об этом чуде Таймыра. Неисчерпаема тема сия.
С. ЩЕГЛОВ.
Заполярная правда 26.01.1990