вх 1990-226
Здраствуй, дорогой Алексей!
Письмо твое из Белокурихи получил, но оставил дома и всё написать было недосуг. Сегодня вот твой рассказ спас от окончательного уничтожения. Был в гостях у Петухова – это учитель из Ворогово, хороший парень, изгнанный из школы – его хорошо Рябеченков знает, а у него дочка на полу с газетой играет. Оставила газету в покое, я поднял, а там «Лукоморье» и твое произведение. Остался конец (окончание), можно судить кое-о чём, но я выскажу только одно, я остатки твоего рассказа прочёл залпом и был тронут. Годовалую Анюту мы с тобой, дорогой Лёша, конечно, простим. А твой рассказ целиком я прочту осенью, дома, если не сбегу с теплохода раньше, о чём мечтаю, хоть и будет за то немалая цена. Но как Михаил Юрьевич говорил: «Что без страданий жизнь поэта?» Высылаю тебе ряд свох творений. Если что найдёшь идеальным, на худой конец совершенным, перепечатай, не сочти за труд и отдай в «Комсомолец». Но только при тщательном поиске совершенства, не иначе. И если, конечно, будет время. Сам пока перепечатать не могу за отсутствием машинки, поэтому в газету не посылаю, а обращаюсь к тебе, Алексей, как к человеку влиятельному и, можно сказать, единственному на сегодня моему кореспонденту.
По твоей рекомендации писал я насчет отца в Управление КГБ или МВД, не помню,
они посоветовали в Москву в Высшие инстанции. Написал без адреса. Если ты,
Алексей, знаешь адрес Высшей судейской коллегии (так кажется) напиши.
Да слышал у Коноплёва Алексея было кровоизлияние в мозг во время командировки в
Тюмень, знаешь ли ты его, а если знаешь и встречал или от ребят что слышал
напиши о его здоровье, пожалуйста.
Как твои дела в «Мемориале»?
У меня пока ничего новенького. Но Петухов Александр Петрович – неофециальный директор музея села Ворогово, расспрошу его путём – он что-то знает. Сегодня к сожалению его дома не застал.
Ну вот пожалуй и всё.
До свидания.
Всем огромный привет от души.
Твой Яков с искренними пожеланиями.
P.S. Я в этот год оторван совершенно от всего. Телевизор, если раз в 2 недели, то хорошо. Газеты все еще ???, был дома в конце июня и это, видимо, последний раз до октября. В данное время в Сумароковском перекате стаскиваем с мели плот. Это примерно в 1000 км от Красноярска, несколько выше Туруханска. Не работа –курорт. Зато и в хозяйстве полный развал. Баню третий год собираюсь строить и прочее. Вот 2 недели прошло, а письмо тебе никак не отправлю. Перечёл стихи, переписал. Вообщем, смотри сам, отправляю тебе, Алексей, для знакомства, что ??? или нет, еще не совсем, для того и ???. Это все только за 2 года. 1988 – был правда плодовитым, там и семинар был, но не плодотворным. Впрочем сам в год по стихотворению-это ещё и много. Если что нового о «Дебют» о лит жизни Красноярска, пиши? Был в феврале, на вечере «Авангардной поэзии», видел многих ребят, неожиданно давно забытых даже.
Прости, Всевышний,
Я молитв не знаю;
Да и молиться
Ненаучен я…
С чужих столов
Объедки собираю,-
Способна ли на то
Душа моя?
Душа моя
На низости способна;
Да я
Уподобляюсь дикарю,
Но не Тебе,
А мне она угодна…
Всевышний,
Душу я боготворю.
Боготворю
Я боль ее и слабость,
Пусть были
И постыдными они.
Ты ниспошли
Не напасть мне, а радость
За унижения
В возвышенные дни.
Но вновь Тебе
Поются песнопенья
И вновь, Всевышний,
(Как нехорошо?-)
Тебе готовят
Жертвоприношенья,-
Неужто кровью
Ты не сыт еще?
1988, декабрь
Предрёк себе судьбу
Забавную – не правда ль?
Привиделось – в гробу,
Очухался – корабль,
И вовсе не был пьян,
А клюнул, как салага…
Недурно, капитан,
Сработал ты, однако.
Был трезв, но безума –
И вот за то расплата:
Привиделось – тюрьма,
Очухался – палата.
Не болен я, отнюдь,
И судно – не больница,
Но чем так давит грудь,
Что сердце в ней, как птица?
1990, июнь
* * * («Блядь…»)
Никакая музыка
сдержать не в силах слёз.
Истиное мужество
в буре майских гроз.
Жить начали заново,
значит будем жить,
Хоть и слово бранное
нечем заменить.
Примитивно-грубая
жизнь – благодать:
Буду злые губы я
целовать-кусать.
Чтоб глаза весенние
излучали смех
Женщина весёлая
совершает грех.
Что себя обманывать –
надо просто жить,
Хоть и слово бранное
нечем заменить.
1990, февраль
В стране разброд необъяснимый,-
Как точно всё предрешено,
Что истины опровержимы,
Запрещены – как вход в окно!
Но если дом охвачен дымом
Или огнём, как вся страна –
То и в окно невозбранимо,
Если успеешь… из окна…
1990, январь
* * *
Проходить безмолвно
мимо ждущих слова;
Не давать бездомным
ни тепла, ни крова;
Отказать имущим
и в добре и в воле;
Голос подающим
горло сжать до боли!
Вместо слова – взгляды
в них бросать, как камни;
Вместо пищи – яды
источать сквозь ставни;
Вместо воли – стены
возводить отвесно,
Чтобы сами вены
себе вскрыли честно!
Закидать словами
прах и крышку гроба;
Ублажить домами,
где «бичует» злоба
И добро порочить,
точно ненароком,
А потом пророчить
низким о высоком!
1989, зима
* * *
Мы с тобою поругали не на шутку,
Чёрт возьми …
Подчинились предрасудку,
Было все не так,
Пойми:
Не черствели наши души,
Не скудели как…
Сердца
И не висли, точно груши
Губы с бледного лица.
Нам ругаться нынче вредно
(Так останешься один)
У тебя лицо не
Бледно –
Полыхает, как камин…
1990, май
