<...>
«Секретность, окружавшая лагеря, делала их еще более устрашающими, не было опубликовано ни одного списка арестованных, о лагерях в прессе не упоминалось, и все-таки каждый знал, что они составляют часть жизни, хотя друг с другом об этом никогда не разговаривали…». Алан Булок
В первые же дни войны с оккупированной территории в спешном порядке эвакуировались на восток заключенные. Прибывающие в Красноярск социально опасные граждане перераспределялись по краевым колониям и тюрьмам. Часть из них направлялась на север — строить Норильский комбинат, другие препровождались в Дальстрой, оставшиеся заключенные пополняли места лишения свободы в краевом центре для дальнейшего использования в качестве рабочей силы, катастрофически недостающей в городе.
Тюремные учреждения Красноярского края переполнились. Необходимо было создавать вблизи промышленных строек новые исправительно-трудовые лагеря, а в них структурные подразделения — колонии и лагерные пункты. Сотрудников для переселения и охраны заключенных катастрофически не хватало, ведь с первых дней войны они были призваны на фронт.
Большинство строительных объектов того периода именуются «….строительство и лагерь». Силами первых партий заключенных возводились бытовые и хозяйственные постройки будущих лагерей в труднодоступных, порой непроходимых местах. Учитывая суровый сибирский климат, отсутствие элементарной медицинской помощи и ухода, недостаток тепла, одежды стоит думать не только о том, сколько людей погибло, а удивляться тому, сколько их выжило.
В невероятно трудных условиях военного времени находились и сотрудники исправительно-трудовых учреждений. Решение важных государственных задач, поставленных военным временем, в отсутствии материально-технической и хозяйственной базы, было делом не из легких. Одномоментно приходилось соблюдать и режимные требования, и решать все вопросы жизнеобеспечения заключенных.
Управление исправительно-трудовых лагерей и колоний УНКВД Красноярского края, несмотря на острую нехватку младшего рядового начсостава военизированной охраны, направлял своих сотрудников во вновь организуемые лагеря. Остающиеся на местах люди вынуждены были нести постовую службу до 20 часов сутки. По мере освобождения западных районов Советского Союза от немецких оккупантов создавались новые колонии для осужденных по обвинениям в измене Родине, а также за различные уголовные преступления, в том числе за бандитизм, грабеж, разбой. Затем в лагерях оказалась часть советских граждан, вывезенных на принудительные работы в Германию.
Приказом Наркома внутренних дел Берия от 16 ноября 1940 года было организовано Управление Енисейского исправительно-трудового лагеря и колоний УНКВД Красноярского края с дислоцированием в городе Красноярске.
Название крупного лагеря в Красноярском крае географически было определено тем, что его многочисленные лагерные подразделения располагались на берегах Енисея, охватив всю территорию края с севера на юг.
На вновь организованное Управление была возложена организация и техническое руководство строительством Красноярского сульфитно-гидролизного завода, Усть-Абаканского гидролизного завода, Красноярского аффинажного завода, также руководство деятельностью промышленных, сельскозяйственых колоний, инспекций, БИР, комендатур, трудовых и спецпоселков бывшего отделения исправительно-трудовых колоний Управления НКВД Красноярского края.
Новая структура объединила 19 отделов и отделений. Для охраны был сформирован отдельный дивизион ВОХР под руководством командира Шурыгина.
31 августа 1941 года Енисейлаг был включен в УНКВД как Управление лагерей и исправтрудколоний Красноярского края.
Для выполнения задания партии и правительства по оказанию практической помощи в восстановлении эвакуированных в наш край оборонных предприятий, Управлением исправительно-трудовых лагерей края в 1941 году были организованы колонии контрагентских работ на правом берегу Енисея: Злобинская (п/я 288/7), Зыковская (п/я 288/8) , Базайская (п/я 288/6), Усинская. Из числа заключенных этих колоний предприятиям оборонной промышленности выделялась установленная рабочая сила. Но реальные потребности в работниках из числа заключенных удовлетворялись в ряде случаев лишь на 60-70 процентов (Ладейская и Базайская КМР) — скудный рацион питания, антисанитарные бытовые условия не способствовали повышению трудоспособности.
Руководство колоний изыскивали возможности улучшить условия содержания заключенных с помощью местных ресурсов. Например, для профилактики цинги, широко распространенной среди заключенных, велась заготовка дикоросов, создавались постоянные рыболовецкие бригады. Для морального стимулирования 4 апреля 1941 года было учреждено переходящее Красное Знамя УНКВД Красноярского края. Одновременно с вручением переходящего Красного Знамени лучшей стройке по итогам квартала выдавалась денежная премия, отличившихся заключенных поощряли.
На протяжении ряда военных и послевоенных лет колонии контрагентских работ ликвидировались, заключенные перебрасывались в другие существующие и вновь открываемые подразделения края и за его пределы. Но названия промышленных колоний в составе Енисейлага — Красноярская, Качинская, Минусинская, Березовская, Канская, сельскохозяйственных колоний — Миндерлин-ская, Ширинская, Абанская, Усинская — навсегда останутся в исторической памяти нашего региона. Масштабы их деятельности были огромны.
Женский барак
23 сентября 1941 года в Красноярском крае было начато строительство Абаканского и Канского гидролизных заводов. 9 декабря 1941 года были начаты строительные монтажные работы на Красноярском гидролизном заводе. Решением Государственного Комитета Обороны окончание строительства первой очереди Канского и Красноярского гидролизных заводов было запланировано на июль 1943 года. В кратчайшие сроки нужно было соорудить здания, смонтировать оборудование, проложить железнодорожные ветки. Для выполнения важного государственного задания на строительную площадку был переброшен весь контингент здоровых заключенных. Работы велись в две смены, а 3 января 1943 года было принято решение о проведении фронтового месячника, ускорившего пуск заводов в срок, установленный ГКО.
23 декабря 1942 года Особое Совещание при Народном Комиссариате Внутренних Дел Союза ССР, рассмотрев ходатайства начальника УИТЛК УНКВД КК лейтенанта госбезопасности Ларионова, постановило досрочно освободить и снизить сроки наказания заключенным за высокие производственные показатели и отличное поведение в быту. Было освобождено 9 человек, 13-ти сокращены сроки наказания.
Бытовые условия заключенных во вновь организованных лагерных пунктах были не из легких. Полезная жилая площадь составляла 1 квадратный метр на одного заключенного. Постельные принадлежности отсутствовали, заключенные спали в верхней одежде, не раздеваясь. В питании отсутствовали жиры и мясо, их заменяли рыбой, крупой, мукой. Плохое питание, плохие жилищные условия не замедлили сказаться на здоровье заключенных. Ослабленных и больных не удавалось вовремя госпитализировать из-за отсутствия свободных больничных коек. На производстве случалось, что заключенных, пригодных только к легкому физическому труду, ставили на тяжелые физические работы. Подобные условия заключения привели к тому, что 27 процентов от общей численности в лагерном пункте ОЛП 1-го строительного района были инвалиды и больные, преимущественно пеллагрой. Смертность среди заключенных с начала 1943 года составила 8,5 процентов.
Продуктовый паек заключенных, занятых на строительстве, определялся нормой выработки производственных заданий. Не справляющиеся с нормативами получали пониженное питание, поэтому среди заключенных была распространена перекупка хлеба, продуктов.
Пеллагра — заболевание, один из авитаминозов, который является следствием длительного неполноценного питания. Кожа больных воспалялась и покрывалась «чешуйками».
В 1943 году в связи с сокращением фондов на муку и другие продукты питания всем категориям заключенных норма выдачи хлеба была уменьшена на 100 грамм. Мясо было заменено кониной за счет выбраковки лошадей. Кости использовались на несколько приготовлений пищи. Хлебные формы прекратили смазывать растительным маслом, для этого использовали соевую муку. Продажа сахара в ларьках для заключенных была прекращена.
В тяжелых условиях военного времени администрация лагеря попыталась разрешить создавшуюся ситуацию. Больные пеллагрой заключенные были переведены в сельхозколонии. При лагерях были организованы оздоровительно-профилактические пункты. Был установлен строжайший учет продуктов питания, предназначенных для заключенных.
Несмотря на все трудности, в августе 1943 года были сданы в эксплуатацию первые очереди Кан-ского и Красноярского гидролизных заводов. Объекты были построены силами заключенных 1-го и 4-го районов УИТЛК — часть оборудования изготовили своими силами, дефицитные привозные материалы заменили местными, ряд конструкций упростили.
Обстановка военного времени повлияла и контингент заключенных края. Исправительно-трудовые учреждения в этот период пополнялись осужденными за прогулы, нарушение трудовой дисциплины и незначительные должностные преступления.
На 1 декабря 1942 года в крае из 13 099 человек, привлеченных к ответственности за прогулы, были осуждены 12 844, не лишены свободы — 255, из них 174 состояли на предварительном учете и 81 человек — в розыске.
Для того чтобы на карте нашей страны появился новый город под названием Норильск и заработал его знаменитый комбинат, необходимо было построить узкоколейную железную дорогу протяженностью 115 км от Норильска до Дудинки. А также надо было возвести жилые помещения, склады, обеспечить местную энергетическую базу, построить угольные штольни, электростанцию, разрешить проблему водоснабжения, подготовить рудную сырьевую базу комбината — построить рудники и начать добычу руды, а затем освоить ее переработку.
На месте работ Наркомат внутренних дел приказал организовать Норильский исправительно-трудовой лагерь НКВД СССР. К началу строительства на территории будущего Норильского комбината имелось всего два домика кооперативной фактории, вокруг кочевало небольшое количество семей из местных народов Севера.
В навигацию 1935 года была завезена первая партия заключенных, которые шли пешком по тундре от расположенной на Енисее Дудинки до Норильска.
Общая численность первого норильского этапа составила 1 200 человек, а уже на 1 января 1941 года в Норильском ИТЛ содержалось 20 320 заключенных.
Лагерь подразделялся на пять лаготделений, из которых четыре находились в Норильске и одно в Дудинке. Кроме того, имелось восемь лагпунктов: 1- лагерный пункт кирпзавод, 2- л/п Валек, 3 — Бургородок, 4 -102 км, 5- 105 км, 6 — Норильск 2 (содержались слабосильные заключенные, инвалиды), 7 — Каларгон (штрафной лагпункт для злостных отказчиков), 8 — транзитный лагпункт для содержания подследственых военнопленных из Финляндии).
В Норильском лагере до войны было расконвоировано больше 6 000 заключенных. 22 и 23 июня 1941 года списки бесконвойников были пересмотрены, 4 000 человек были возвращены под конвой. Лагеря были разукрупнены. Например, в 1-м и 2-м лаготделениях содержалось до 11 000 заключенных, и в таких условиях трудно было изучать настроение лагеря и вести борьбу с внутренним лагерным бандитизмом. Особенность Норильского лагеря заключалась в том, что он был отдален от культурных районов. На случай каких-либо осложнений в лагере нельзя было ожидать помощи извне.
Строительство Большого металлургического завода в Норильске
На 1 января 1943 года в Норильлаге содержалось 30 757 заключенных, из них бесконвойных 3 767 человек.
Охрану лагеря осуществляли бойцы ВОХР, численность которых на 1 января 1944 года составляла 2 488 человек. Из них отдельный отряд из двух дивизионов был расквартирован в Красноярске, семь дивизионов — в Норильске, один — в Дудинке. Еще было три отдельных взвода, один из них — в Игарке. Несмотря на такую разбросанность, охранники не имели своих средств связи и передвижения.
Из-за плохих бытовых условий и скудного питания ежедневно из числа бойцов ВОХР освобождалось по болезни 40-50 человек. Овощей в Норильске было мало, отпускались они только в больницу и руководящим работникам комбината. Рядовому составу приходилось готовить однообразную пищу. В некоторых подразделениях во-хровцы жили в палатках и спали по 2-3 человека на одной койке.
Цинга — болезнь, вызываемая острым недостатком витамина C (аскорбиновая кислота). Десны начинают сильно кровоточить, затем выпадают зубы. На коже выступают кровоизлияния. Заболевший ослаблен и вял.
Положение с кадрами было тяжелое. В Норильске на 1 июня 1944 года при общей численности 3 362 недокомплект составил около 400 человек. Имеющиеся кадры требовалось срочно заменить ввиду слабого здоровья и непригодности к работе в условиях Заполярья.
Несмотря ни на что, уже 29 апреля 1942 года был получен первый норильский никель, комбинату и лагерю было присвоено звание лучшего предприятия НКВД.
В исторический момент, когда Красная Армия перешла государственную границу СССР на протяжении 85 км, по всем лагподразделениям Норильлага были проведены митинги, на которых заключенные брали на себя обязательства по перевыполнению плана. Сообщение о победах советских войск вызвало небывалый моральный подъем — заключенные заработали и перевели в фонд обороны 1,5 миллиона рублей, изготовили игрушки, обувь, одежду в помощь детям горняков Донбаса, подарили свои вещи.
С целью сохранения контингента в работоспособном состоянии с 1 января 1943 года в системе Норильского комбината и лагеря был организован промыслово-заготовительный отдел. План заготовок на 1944 год составил: сырой рыбы — 20 000 тонн, промысел нерпы — 200 штук, морского зайца — 150 штук, отстрел оленя — 3 000 голов, зайца — 1 000 штук, дичи — 15 000,песца — 1 000, заготовка хвои — 150 тонн.
Центральный штаб трудового соревнования учредил почетное звание для коммунально-бытовых учреждений: лучшая кухня Норильлага, лучшая сапожная, портновская мастерская, лучшая пекарня, лучший дневальный, лучший банно-прачечный блок, лучшая производственная, санитарно-бытовая, клубно-массовая секции.
17 октября 1945 года Норильскому комбинату было присуждено переходящее Красное Знамя ГКО по результатам работы за сентябрь. Норильская ТЭЦ тоже получила переходящее Красное Знамя ГКО.
У истоков создания завода стояли выдающиеся ученные и производственники из числа заключенных — И. Я. Башилов, Р. Л. Мюллер, В.К. Кострикин, К. Белоглазов, С. М. Анисимов, Недлер, В. Г. Хлопин. Работая в конструкторском и технологическом бюро 4-го спецотдела при заводе (так называемой «Шарашке»), осужденные по 58-ой статье ученые и инженеры создали предприятие, ныне именуемое «Красноярский завод цветных металлов».
Строительство аффинажного завода напрямую связано со строительством Норильского комбината с разницей во времени в четыре года. При переработке сульфидно-полиметаллической руды на Норильском комбинате, было обнаружено, что в остающихся шламах содержится большой процент драгоценных металлов. С целью получения платиновых металлов из шламов, правительством было принято решение по строительству аффинажного завода в Красноярске. Начальником 2-го строительного района Енисейлага, вновь создающегося лагеря и строящегося завода был назначен М.И. Гутман. На строительстве завода на 1 января 1941 года работали 961 человек из числа заключенных.
Спустя два года после закладки первых объектов, на заводе произвели первую продукцию — 1 291 г промышленной платины и 3 235 г палладия в порошке. Принимая во внимание, что аналогичных предприятий до момента пуска Красноярского аффинажного завода не было, и учитывая тяжелейшие годы Великой Отечественной войны, понимаешь, что значили эти граммы для страны.
Одновременно с организаций лагерей и колоний для взрослых на территории Красноярского края создаются трудовые колонии для содержания в них беспризорных и безнадзорных, а также детей и подростков, неоднократно замеченных в мелком хулиганстве и других незначительных преступлениях.
Беспризорных детей спецпереселенцев, не имеющих родителей, ближайших родственников, а также детей, чьи родители убыли по мобилизации в трудовую армию или находились в бегах, направляли в детские приемники распределители края — Абаканский, Минусинский, Канский, Красноярский, Ачинский. Из детприемников беспризорников распределяли в детские дома, на трудоустройство в трудовые воспитательные колонии и на воспитание в семьи трудящихся.
Количество воспитанников в трудовых воспитательных колониях края доходило до 300-500 человек, возраст детей и подростков составлял от 11 до 16 лет .
Дети и подростки, направленные в трудовые воспитательные колонии, за время содержания получали трудовую квалификацию. В Красноярском крае существующие колонии имели разные профессиональные профили: Канская трудовая воспитательная и Березовская трудовая — деревообрабатывающие, Абаканская трудовая воспитательная — металлообрабатывающая, Красноярская трудовая воспитательная — смешанная.
Большая обогатительная фабрика в Норильске, 1945 г.
Воспитанники металлообрабатывающих колоний выпускали слесарно-монтажный инструмент, хозяйственное чугунное литье, запасные части к сельхозмашинам, радиаторы, кровати. Воспитанники деревообрабатывающих колоний изготавливали мебель, учебно-наглядные пособия.
Производственное обучение воспитанников было организовано в собственных мастерских и подсобных хозяйствах и на базе индустриальных и сельскохозяйственных предприятий УНКВД края. Основой содержания детей и подростков в трудовой воспитательной колонии был производительный труд, который сочетался с производственным обучением. При успешном окончании всего курса обучения, воспитаннику выдавался аттестат.
Все ребята учились в общеобразовательной неполной средней школе при колонии и занимались в кружках. Для воспитания политического сознания в колониях регулярно проводились беседы и лекции о Великой Отечественной войне, о положении на фронтах и о международном положении. В каждой колонии был организован досуг воспитанников — вечера самодеятельности, художественные выставки, киносеансы.
По итогам хозяйственной деятельности за 1944 год трудовые и трудовые воспитательные колонии Красноярского края план промышленного производства выполнили успешно, задание ГКО по выпуску гранат на 111,6 процентов, по изготовлению запасных частей для сельхозмашин на 137,4 процента, капитально отремонтировали и реконструировали три школьных здания на 1 500 учащихся. Наилучших результатов добилась Канская трудколония.
Апрельский Указ Президиума Верховного Совета 1943 года «О мерах наказания для немецко-фашистских злодеев, виновных в убийствах и истязаниях советского гражданского населения и пленных красноармейцев, для шпионов и изменников Родины из числа советских граждан и для их пособников» имел прецедентное значение для Управления исправительно-трудовых лагерей Красноярского края.
7 января 1944 года нарком Берия подписал приказ «Об организации специального Черногорского лагеря в Красноярском крае». Лагерь специализировался на добыче угля и именовался «Черногорский специальный исправительно-трудовой лагерь НКВД». В нем был установлен особо строгий режим для заключенных, обвиненных в немецком пособничестве, шпионаже и измене Родине.
Крупнейшей лесной лагерь ГУЛАГа располагался в Канском, Ирбейском, Саянском, Иланском, Нижнеингашском и Рыбинском районах. Возникновение Краслага в предвоенные годы было обусловлено стремительным ростом численности заключенных поступающих в край с присоединенных к СССР территорий: Западной Белоруссии, Западной Украины, Бесарабии, Литвы, Латвии, Эстонии.
Наряду с уголовными преступниками в Краслаг этапировали граждан, которые были объявлены социально-опасными элементами. Так, например, в начале войны в Краслаг стали поступать поволжские немцы.
Охрану лагеря, осуществляли бойцы ВОХР, вооруженные отечественными винтовками, японским и французским оружием. Иностранное вооружение числилось номинально, запасные части к нему отсутствовали. Однако, несмотря на трудности службы, нехватку обмундирования и вооружения, несвоевременную выдачу зарплаты, отсутствие элементарных жилищных условий бойцы ВОХР добросовестно исполняли служебные обязанности. В 1942 году из 274 бежавших заключенных, ими было задержано 274 человека и более того — было задержано 16 заключенных бежавших из других лагерей.
На 1 января 1943 года в Краслаге содержалось 16 349 заключенных и 5 352 мобилизованных немцев, всего 21 701 человек. Лагерный контингент размещался на 44 точках, из них 40 лагерных пунктов и подкомандировок имели ограждение зон, в 4 подкомандировках ограждания зон носили временный характер. Лишь 26 зон освещались электричеством, в остальных для освещения в ночное время разжигали костры по охранному периметру. Весь рецидив лагеря сосредотачивался в Жердобин-ском ОЛП.
Организация и существование огромного лагеря в непроходимой сибирской тайге — задача весьма затруднительная, тяжелым бременем она легла на плечи его первых начальников: капитана ГБ Шатова-Лившена С.И, капитана ГБ Почтарева Г.М. подполковника ГБ Филиппова А.В..
Строительство лагерных пунктов не прекращалось ни днем, ни ночью, ни о каких охранных сооружениях не было и речи, людей охраняла глухая тайга, толпища гнуса, непроходимые болота. Силами заключенных в кратчайшие сроки строились бараки, бытовые помещения, одновременно возводились промышленные объекты, строились дороги.
Условия военного времени требовали четкого выполнения поставленного плана по заготовке лесопродукции. Ввиду отсутствия техники, частой поломки тракторов, заготовка леса на 60 % происходила ручным способом.
Физическое состояние лагерного контингента вызывало обеспокоенность и тревогу — на 1 июля 1943 года годных к тяжелому физическому труду заключенных было 1 059 человек (7,6%), к среднему — 2 445 человек (17,2%), к легкому — 5 599 человек (40,3%), инвалидов с остаточными травмами 2 307 (16,5%), инвалидов полных 2 583 (18,4%). Из 6 192 трудмобилизованных немцев годны к тяжелому физическому труду были 762 человека, к среднему — 2 429 человек, к легкому — 2 883 человека.
Руководством лагеря прилагались все усилия для улучшения рациона питания, как сотрудников, так и осужденных. Личным составом охраны в 1943 году было обработано 25,5 га земли, занимаемой коллективными огородами, засолено две тонны черемши, заготовлено сено, грибы, в большинстве подразделений практиковалось свиноводство, охота на диких животных, ловля рыбы.
Под руководством партийной организации Нижнепойменского отделения Краслага в 1943 году коллектив и его подразделения, оказывая помощь фронту, к 25-й годовщине РККА собрал 100 продовольственных посылок. После прорыва блокады, для населения героического города Ленинграда, направил 24 000 рублей, продукты питания и предметы первой необходимости. К 1 Мая направил 90 посылок с вещами в помощь детям, потерявшим родителей на фронтах войны. На строительство 2-х дивизионов зенитных пушек «Красноярский чекист» собрали 259 482 рубля. Женсовет Краслага взял шефство над эвакуированным детским домом из Ленинграда, помогая продуктами и вещами.
Комсомольцы подразделений к 25-й годовщине Ленинско-Сталинского комсомола провели воскресник, в котором приняли участие все рабочие, служащие, домохозяйки, школьники. Заработанные средства направили на постройку авиаэскадрильи имени «25 годовщины ВЛКСМ». Рабочие, служащие, сотрудники ВОХР и трудармейцы Краслага на 5 апреля 1944 года собрали средства в фонд обороны Родины — на постройку авиаэскадрильи имени «тов. Л. П. Берия» на сумму 1 010 496 рублей.
На митинге, состоявшемся 16 сентября, начальник управления НКВД по Красноярскому краю полковник госбезопасности Семенов вручил коллективу Краслага переходящее Красное знамя за успехи, достигнутые в социалистическом соревновании по развитию сельского хозяйства лагеря в 1943 году.
В годы войны территория Восточной Сибири стала базовой для западного крыла новой воздушной трассы Аляска–Сибирь. Помимо мобилизации людских ресурсов на фронт, через Красноярский край осуществлялась поставка авиационной техники и стратегических товаров из США.
В соответствии с приказом Народного Комиссара Внутренних дел Союза СССР в апреле 1941 года для осуществления строительства оперативных аэродромов для ВВС Красной Армии в городах Канске и Красноярске было организовано специальное строительство № 218. Аэродромы строили заключенные, осужденные за бытовые преступления.
Возникшие сложности были связаны с военизированной охраной стройки № 1661. Об этом говорится в докладной записке от 3 сентября 1943 года начальника ОЛП Б.М. Мудрецова: «на контингент из 1 563 заключенных вместо положенных 6,5% те. 101 бойца, имеется всего 63 человека, в том числе 10 женщин, отобранных мною 2 дня назад из мобилизованных, мало знакомых с огнестрельным оружием и совсем не знакомых с уставом конвойно-караульной службы. Эти женщины сейчас фактически проходят стажировку. Абсолютное большинство стрелков из раненных бойцов, которые из-за некомплекта по ВОХР находятся в карауле до 16 часов и более и явно не могут проявить достаточно бдительности. Фронт работ на строительной площадке растянут на 1 200 метров, и рабочие з/к 700-800 человек в каждую смену берутся в оцепление 8-9 стрелками за неимением таковых, и как вывод — с площадки происходят частые побеги. 29. 07. с.г. был совершен групповой побег 5-ю заключенными, из которых задержан пока один. За 1943 год в бегах по ОЛП находится 24 человека заключенных, из которых 18 бежало в августе. Кроме того, для окарауливания заключенных ежедневно приходится в ночные смены выделять 4 человека из вольнонаемного состава, которые снимаются прямо с работы и идут в конвой без отдыха».
Строительство аэродромов имело, безусловно, огромное значение для стратегического потенциала страны. В дальнейшем функционирование этих аэродромов обеспечило беспрецедентную перегонку истребителей «Аэрокобр» и «Киттихауки» на фронт.
За последние месяцы расстреляны 25 человек, в основном за побег из лагеря.
Сортировка руды на руднике «Угольный ручей», 1941 г.
План валовой продукции Норильский комбинат выполнил на 161 процент. Угля добыто в 1,5 раза больше, чем в 1940-м, руды в 2,7. Вдвое выросли железнодорожные перевозки. Шла реконструкция ММЗ (малого металлургического завода). Расширили опытно-обагатительную фабрику, литейный и кузнечный цехи, ВЭС-2. Побороли дизентерию, так как получили бактериофаг на местных штаммах (врач з/к М. П. Гусакова).
За первую военную неделю горняки рудника №1 выдали месячную норму руды. На комбинате 750 ударников и стахановцев. Грузооборот порта составил 358,9 тысяч тонн (123 процента к плану).
Основан рудник «Таймырский». Начато строительство коксохимзавода. Начато производство ангидрит-цемента. Проведен первый воскресник в фонд обороны.
Руководитель Норильлага А.П. Завенягин (второй справа)
Открылся Заполярный драматический театр.
Первые дома на Нулевом пикете
На малом металлургическом заводе получили катодный никель.
Основные силы строителей были сосредоточены на объектах металлургии: началось строительство кобальтового завода.
На Ламе смонтирована витаминная установка. Хвойный напиток, ужасно горький на вкус, спас норильчан от цинги.
Сформирован маршевый полк. 11 июня состоялся митинг в клубе профсоюзов и торжественные проводы. По данным горвоенкомата, за период 1941 — 1945 гг. ушли на фронт 7 606 норильчан.
Год рождения первой улицы Нового города, названной в честь обороны Севастополя.
Готовая продукция Малого металлургического завода, 1942 г.
17 августа 1942 начальник норильского комбината Панюков издал приказ об итогах весеннего сева, организации уборочных работ и о подготовке к зиме в совхозах. В обстановке войны с немецко-фашистскими захватчиками, перед совхозами комбината поставлена важнейшая задача обеспечения трудящихся овощами, картофелем и продуктами животноводства.
13 декабря торжественный гудок возвестил о пуске первой турбины ТЭЦ мощностью 25 тыс. киловатт. 25 декабря строителям вручено переходящее знамя ГКО.
Одна из первых улиц нового города
Большой металлургический (будущий никелевый) завод, веденный в эксплуатацию в эксплуатацию в феврале, выдал сначала черновой никель, а с апреля — электролитный.
Продолжались взрывные работы на «Угольном ручье».
Началось строительство угольной шахты в Кайеркане. Жильем для рабочих служил населенный пункт Каларгон. На строительство прибыли 900 юношей и девушек, направленных крайкомом комсомола.
Началось строительство Большой обогатительной фабрики, малый цех электролиза никеля реконструирован под электролиз меди.
Один из бараков Норильлага
Строительство никелевого завода, 1942 г.
Уборка репы в совхозе «Норильский», 1942 г.
Животноводческая ферма в совхозе «Норильский», 1943 г.
Норильск производил огнеупорный кирпич и цемент, серную кислоту и взрывчатку, бензин и битумы, химическую и кухонную посуду, самоходные суда и глюкозу, витаминный экстракт из хвои и кетгут из оленьих жил. Писчую бумагу получали, обесцвечивая в гипохлориде исписанную. Делали карандаши и челноки для швейных машин, столы и табуретки, детские ходики.
Девушки из электролизного отделения, 1943 г.
По новой городской улице Севастопольской ходят автобусы, ездят «воронки» и американские «студебекеры». В ходу гужевой транспорт. Форма одежды — скромная. Кое-что выдается по ордерам.
Гужевой транспорт на улицах Норильска
Вид металлургического завода, 1944 г.
Карточная система. Но народ более сыт, чем в иных краях. Хочется уюта. В квартирах на стенах коврики с лебедями. 26 августа норильским хозяйкам со страниц газеты «За металл» достается за такую безвкусицу.
Комсомолки участвуют в лыжном кроссе, изучают винтовку и санитарное дело, работают дежурными электриками и на прочих мужских работах.
Главное, чем живет Норильск, — дать как можно больше металла фронту. С такой просьбой обращаются со страниц газеты коммунисты и комсомольцы гвардейской Таманской дивизии к коммунистам, комсомольцам, трудящимся поселка Норильск.
18 мая опубликована правительственная телеграмма: Иосиф Сталин передает привет и благодарность Красной Армии за собранные трудящимися Таймырского национального округа деньги.
Юные норильчане отдыхают в пионерском лагере «Таежном»: собирают ягоды, грибы, ловят рыбу, помогают совхозу окучивать картошку и собирать ягоды.… После «мертвого» часа пьют парное молоко, едят варенье.
24 августа газета «За металл» сообщила о вручении переходящего Красного Знамени Государственного Комитета обороны Норильскому комбинату.
Первый каток в Норильске. Старый город, 1944 г.
Колоссальный опыт, уникальные исследования специалистов обеспечили разработку технического проекта первой очереди комбината, законченной к 1 мая 1945 года. 3 000 листов чертежей, 3 000 страниц текста пояснительных записок. 1 100 томов проекта и 2 000 смет составили объем выполненных за полгода работ. В проекте представлены оригинальные решения, особенно в строительной и технологических частях.
Дояр совхоза «Норильский», 1945 г.
Новый проект предусматривал вдвое увеличить выпуск металла, поскольку 1945 стал еще и годом освоения мощности, установленной Постановлением Совнаркома в 1935 году.
Ясли-сад в Норильске, 1943 г.
Условно-досрочное освобождение, как амнистия в связи с победой над гитлеровской Германией (7 июля 1945 года), касались в основном осужденных на срок не свыше трех лет. Политическим за ударную работу сокращали сроки заключения. Всего по амнистии 1945 года освобождено 8 078 человек, из них около 7 000 осталось в Норильске.
Победный год стал последним годом жизни для 1 458 невольников, 109 вольнонаемных норильчан. Это число было бы значительно больше, если бы талантливые доктора Л. Б. Мардна, В. А. Кузнецов, А. Я. Дзентис, А. П. Гейнц, С. И. Туминас, А. В. Миллер не спасали людей от смерти даже в безнадежных случаях.
А мог ли кто-нибудь спасти расстрелянных летом 45-го каторжников: украинского крестьянина Федоришина Павла Ананьевича и немецкого учителя Пенера Франца Францевича, совсем еще молодых?
Как не вспомнить Александра Солженицина: «Поминая героев Отечественной войны, не забудьте этих…».
Малая обогатительная фабрика, 1945 г.
Источники: «Одолевшие судьбу. Воспоминания очевидцев». Красноярск, год и место издания не указаны. В.Н. Шевченко. Создание оборонной промышленности Красноярского края в годы Великой Отечественной войны», Красноярск, 2005 г. Красноярцы в Великой Отечественной войне. Материалы межрегиональной межвузовской научной конференции, посвященной 60-летию Победы СССР в Великой Отечественной войне, Красноярск, 2005 г. Красмаш в годы войны, материалы предоставленные ОАО «Красмаш» из книги «Щит и меч Родины». Абаканцы во время войны. Газета «Абакан», 6 мая 2009 года. Материалы Архивного отдела администрации Каратузского района по данным — Ф.Р. - 511/33, Оп.-1, Д-214, ЛЛ-247, Ф.Р.-511/33, Оп.-1, Д-216, ЛЛ-326, Ф.Р.-511/33, Оп.-1, Д-219, ЛЛ-98. Архивный отдел администрации Балахтинского района, Ф. Р-39. Оп. 1. Д. 23. Л.16.
К 1941 году в городах и весях Красноярского края волна преступности, поднятая коллективизацией и быстрой индустриализацией, несколько улеглась. Пришлый народ стал обживаться на новых местах, а многие матерые преступники оказались либо в тюрьмах, либо на том свете. Впрочем, милиция вскрывала все новые и новые факты нарушений законности. Тяжелая и малоповоротливая машина террора медленно отходила от кровавой вакханалии 1937—1938 годов, училась заново работать «точечно», без массовых операций, жертвами которых часто становились десятки не в чем не повинных людей. В феврале 1941 года всемогущий Народный комиссариат внутренних дел СССР был разделен на две части — Наркомат государственной безопасности (НКГБ) и Наркомат внутренних дел (НКВД). Первый выполнял функции политической полиции, в задачи второго входило поддержание порядка в стране. В Красноярске ведомственное разделение произошло в марте 1941 года. Возглавил управление НКВД Красноярского края капитан государственной безопасности Лосев. Однако два силовых ведомства существовали порознь недолго. Спустя месяц после начала войны, 20 июля, их объединили вновь. Это обернулось кадровыми перестановками. Управление НКВД в Красноярском крае возглавил его прежний начальник (с января 1939 по март 1941 года) майор государственной безопасности Иван Павлович Семенов. Выходец из семьи петербургского рабочего-слесаря, до отъезда в Красноярск работал в должности секретаря Петергофского райкома партии. В 1945 году, уже после войны, получил звание генерал-майора. Капитан Лосев стал заместителем начальника УНКВД.
Сотрудники Бирилюсского НКВД в годы войны
НКВД включало в себя десятки ведомств, наиболее известными из которых были советская милиция и пожарная охрана. Милицию как орган правопорядка создали после февральской революции 1917 года, первая пожарная команда появилась в Красноярске гораздо раньше — в 1813 году.
Кроме того, в структуре НКВД работал иностранный отдел, занимающийся разведкой и проведением специальных операций, служба контр разведки, ведомство, отвечающее за охрану важных государственных лиц и другие подразделения.
В начале войны сотни работников комиссариата внутренних дел подали рапорты с просьбой отпустить их на фронт.
«Я участник боев на Халхин-Голе, за мужество и отвагу награжден орденом Красного Знамени. Всегда готов пойти в бой против фашистских кровавых псов. Буду громить их до последней капли крови, применяя свой боевой опыт», — писал в своем рапорте А.М. Крупской, сотрудник Тюхтет-ского районного отделения УНКВД.
В 1941 году в действующую армию отбыли 228 руководящих сотрудников Красноярского НКВД, в 1942 году — еще 285. Всего за годы войны на фронт ушло около 3500 сотрудников комиссариата внутренних дел.
Однако большинство добровольцев получили отказ. Мобилизация и так заметно подкосила силы местной милиции. Больше всего это сказалось на работе уголовного розыска. Некоторые районные отделения милиции умоляли управление НКВД прислать им опытных специалистов. На места ушедших на фронт охотно шли женщины, вчерашние школьники, назад брали и пожилых мужчин, ранее трудившихся в милиции. Обучение было недолгим — людей в пагонах готовили на краткосрочных курсах, организованных в Красноярске. Самых успешных отправляли за пределы края — в Хабаровскую и Омскую милицейские школы.
Война вызвала приток в регион не только массы эвакуированных и беженцев с запада, но и наплыв преступников самых разных мастей. Далеко не все призывники были готовы воевать за Родину — среди них были дезертиры и уклонисты. Некоторые из них объединялись в группы, скрывавшиеся в тайге, и доставляли немало хлопот районному руководству и милиции.
Иногда дезертиры добровольно выходили из тайги. Как пример можно привести сопроводительную записку военкома, адресованную 15 мая 1943 года командиру 140 в/ч г. Ачинска: «Ставлю Вас в известность, что все упомянутые в списке лица ранее дезертировали из воинских частей. В настоящее время они добровольно вышли из тайги. Особому отделу вашей части их следует взять под особый контроль. НКВД Бирилюсского района вышлет материал в отдельности на каждого». В прилагаемом списке десять фамилий. За исключением одного, все мужчины будут храбро сражаться в штрафных батальонах, будут ранены, награждены орденами и медалями. Судьба старообрядца, сбежавшего в очередной раз, родом он из д. Никифоровка, закончится трагично. Скрываясь в тайге, дезертир попадет в засаду, будет ранен, и смерть его настигнет в лазарете ачинской тюрьмы.
Дезертиров боялись. Они насиловали женщин, занимались грабежами и разбоями на дорогах, забивали колхозный скот. При исследовании архивных документов Бирилюсского райвоенкомата был установлен любопытный факт — дезертирами становились малограмотные или вообще неграмотные мужчины. Цинизмом и жестокостью прославилась в Бирилюсском районе банда Юрика Вагеля, действовавшая в Зачулымском сельсовете. Банда была уничтожена в конце войны.
Из рассказа «Дезертиры» Александра Анатольевича Кржижановского, жителя Северо-Енисейского района, бывшего директора школы в Пит-городке: «Люди золотой тайги особенно остро это чувствовали: удаленность приисков друг от друга, бездорожье, отсутствие зачастую телефонной связи, малочисленность населения золотого прииска, отсутствие многих мужчин делали семьи подчас беспомощными в обезвреживании разгулявшихся по тайге банд. Даже родная тайга для сибиряков, каждый ее знакомый-презнакомый уголок сеяли страх перед жителями. Женщины боялись ходить в лес без сопровождения мужчин даже группами, выйти в лес в одиночку мужчине с ружьем — это значило положиться на самого себя в случае, если на него вдруг выйдут какие-то люди».
Кроме дезертиров угрозу представляли противники советского режима, не до конца выбитые репрессиями 30-х годов. Известен случай, когда бывший белый офицер в течение двух суток отстреливался от сводной группы чекистов и милиции в одном из северных районов края. Также велика была вероятность проникновения в наш индустриальный край и нацистских агентов с целью дестабилизации обстановки в советском тылу. Поэтому практически сразу с началом боевых действий на советско-германском фронте милиция была переведена на усиленный режим работы. В 20-х числах июня отменили отпуска. Ветеран НКВД Красноярского края М.П. Федорченко вспоминала, что первая часть рабочего дня длилась с 8 до 17 часов, затем перерыв до 20 часов — в это время женщины ходили домой поспать и накормить детей. Те, кто жил далеко, ходили на квартиры знакомых, чтобы поспать хотя бы час-два. С 20 до 24 часов люди снова шли работать. Возвращались к семейным очагам глубоко за полночь, и то, если не было партийных и комсомольских собраний.
Приказом НКВД СССР № 104 от 11.02.1943 для личного со -става милиции были установлены новые специальные звания: комиссар милиции 1-го ранга, комиссар милиции 2-го ранга и комиссар милиции 3-го ранга. Для старшего начсостава: полковник милиции, подполковник милиции, майор милиции. Для среднего начсостава: капитан милиции, старший лейтенант милиции, лейтенант милиции, младший лейтенант милиции. Для младшего начальствующего состава — старшина милиции, старший сержант милиции, сержант милиции, младший сержант милиции и старший милиционер.
Такой режим работы был не прихотью милицейского начальства. В крае с первых месяцев войны активизировались преступники-рецидивисты. Помимо дезертиров, в окрестностях крупных населенных пунктов бродили настоящие бандитские группы, состоявшие из уголовников, бежавших из мест лишения свободы или скрывавшихся от суда. Эти вооруженные группы совершали дерзкие преступления. Их ликвидацией занимались отделы по борьбе с бандитизмом. Участились случаи краж из магазинов, квартир, складов, продовольственных карточек у граждан. Объем работы значительно увеличился, а опытных работников не хватало.
В этих условиях на помощь борцам с преступностью пришли собаки. Тогда эта служба не называлась кинологической. Были проводники со служебно-розыскными собаками. Между ними развернулось настоящее «социалистическое соревнование». В 1942 году, благодаря собакам, были раскрыты десятки преступлений. Интересно, что успешное применение служебно-розыскных собак убедило в их полезности даже отъявленных скептиков из милицейского начальства. Теперь милиционеры почти всегда брали с собой на место происшествия служебную собаку.
Только в апреле-июне потерпевшим были возвращены вещи на сумму более 70 тысяч рублей. Больше других раскрыл преступлений проводник В.И. Крамаренко с собакой Джеком — 19. На втором месте был В.С. Кунгурцев — раскрыл 12 преступлений, в дальнейшем он добился еще более высоких показателей и был удостоен поощрения приказом наркома внутренних дел.
К 1942 году поток эвакуации схлынул, милиция края в основном приспособилась к новым условиям работы. Но ситуация оценивалась как напряженная. В Канском районе действовала преступная группа, специализировавшаяся на разбойных нападениях и кражах. Ликвидировать ее помогли умелые действия сотрудника уголовного розыска С.М. Грачева и милиционера П.В. Трусова. А на правобережье Красноярска продолжительное время действовала группа уголовников, которые занимались грабежами, кражами, убийствами, вызывая сильное беспокойство граждан. Группа сотрудников милиции под руководством М.Д. Титаренко провела успешную операцию по задержанию этой преступной группы.
В марте 1942 года начали наводить порядок в рабочем поселке Красноярского завода № 4. По решению бюро горкома партии там установили суточный милицейский пост. В поселке началось патрулирование силами местных жителей под руководством сотрудника НКВД. На учет поставили все возможные притоны — милиционеры могли появиться там теперь в любое время дня и ночи. Только за неделю в рабочем поселке было ликвидировано три воровских группировки, арестованы 14 граждан, совершавших как простые, так и квалифицированные кражи.
В июле1942 года Указом Президиума Верховного Совета СССР за успешное выполнение заданий правительства по охране общественного порядка, проявленные при этом отвагу и мужество орденом Красной Звезды был награжден начальник краевого управления милиции З.М. Якубсон, орденом «Знак Почета» — начальник отдела уголовного розыска М.Д. Титаренко и начальник управления милиции Хакасской автономной области А.Д. Мусаев, медалью «За отвагу» — начальник Канского районного отдела милиции И.И. Осипов.
25 июня 1941 года вышло Постановление Совета Народных Комиссаров СССР за № 1750 «О сдаче населением радиоприемных и радиопередающих устройств». Тем самым советское руководство стремилось не допустить распространения среди граждан «неофициальной информации» о ситуации на фронте. Целью было пресечение приема радиолюбителями зарубежных передач. Например, с территории Китая или Японии могло быть организовано вещание на восточную часть СССР.
Жителям Красноярского края, так же как и другим жителям страны, предлагалось сдать радиоприемники на ответственное хранение государству до конца войны добровольно. В СССР действовала система регистрации радиоприемников. Этот привычный сегодня предмет домашнего обихода тогда считался почти роскошью. Всего на руках в крае имелось около 2,5 тысячи приемников. Их надлежало передать на склады. К 4 июля в городе на хранение было сдано почти 1200 аппаратов. По квартирам и домам ходили сотрудники милиции и радиоузлов, часто они выявляли приемники, приобретенные на черном рынке или завезенные с других территорий страны. Зарегистрирована техника не была. В сельских районах Красноярского края, как выяснилось в ходе операции, число частных приемников было близко к нулю.
Почти четыре года единственными источниками новостей о положении в стране для большинства горожан в крае были громкоговоритель на улице да «сарафанное радио». Последнее подчас рождало самые невероятные слухи. 28 августа 1941 информатор докладывал в городской комитет партии: на РайТЭЦ распространяются слухи о том, что командующий Западным фронтом маршал Советского Союза Тимошенко оказался предателем. Якобы по его вине Красная армия оставила 600 городов. Распространение дезинформации остановил помощник директора ФЗО Хасанович. Он заявил, что слухи были запущены врагами народа.
Из Постановления Совета Народных Комиссаров СССР от 25 июня 1941 г. № 1750 «О сдаче населением радиоприемных и радиопередающих устройств»: «Установить, что лица, не сдавшие в установленный срок радиоприемники и передатчики, подлежат уголовной ответственности по законам военного времени. Возложить на органы Наркомвнудела и Государственной безопасности наблюдение за выполнением населением настоящего постановления».
К лету 1942 года в Красноярском крае возник необычный дефицит. Из оборота стала исчезать мелкая разменная монета. Отделение Госбанка СССР выпустило в обращение на территории края в январе-мае мелочи на 33 тысячи рублей. Обратно вернулось менее 2 тысяч. Куда делись деньги? Как выяснила милиция, осели на руках у населения. В кризисной ситуации люди предпочли копить монеты, тем более что их производство сокращалось.
В советской денежной системе 1941 года имелись следующие монеты - 1,2,3,5,10,15 и 20 копеек.
Однокопеечные монеты в 1942-1944 гг. не чеканились вообще. Двухкопеечные монеты были выпущены в 1942 г. только на сумму в 9 руб. (450 шт.). В 1943-1944 гг. двухкопеечные монеты не выпускались. Трехкопеечники и пятаки не чеканились в 1942 и 1944 гг.
Монеты достоинством в 10, 15 и 20 коп. изготовлялись в течение всех лет войны, но производство их составляло около половины довоенного уровня (в среднем около 200 млн шт. в год).
Советские монеты чеканились в Ленинграде. В августе 1941 года производство мелочи в городе на Неве прекратили, оборудование эвакуировали в Пермскую область. Вновь начать выпуск монет удалось только осенью 1942 года. В течение года страна обходилась довоенными копейками.
К тому же монеты выпускались из ценных металлов — меди, никеля. Они остро требовались военной промышленности. Похожая ситуация сложилась и в других странах — участницах Второй мировой войны: в Канаде монеты стали выпускать из сплава меди и цинка, в Германии вообще обменяли мелочь на бумажные деньги. Министр пропаганды рейха доктор Геббельс даже обратился с призывом к молодежи — проверить копилки.
В Советском Союзе поиском монет занялась милиция. Недостачу находили быстро. Были установлены жесткие лимиты — в кассах количество мелочи не должно превышать 3—10 рублей в зависимости от категории магазина. В Красноярском крае выявили ряд нарушений этих норм. В Иланском районе сразу в двух торговых точках при норме в три рубля было выявлено 15 и 17 рублей. В селе Сухобузимо в ходе проверки культмага — 24 рубля при лимите 10 рублей. Кассир магазина уверяла, что монету приберегла — в конце учебного года надо было рассчитываться за учебники, которые школьники должны были принести на продажу.
Досталось и эвакуированным. Многие из них тоже везли с собой разменную монету. У переселенки из Ленинграда хранилось 300 рублей мелочью — по крайней мере, сигнал об этом поступил в милицию.
Несмотря на усилия по изъятию монет у населения и торговли, их нехватка ощущалась всю войну. Помогала только инфляция — цены росли, и номинал мелочи уже не позволял приобрести на нее что-либо стоящее. Но все это было еще впереди, а в 1942 году магазины в крупных городах края — в Красноярске, Ачинске, Канске, Абакане — вынуждены были давать сдачу бумагой — почтовыми марками.
Спекуляция была настоящим бичом советской экономики. В условиях постоянной нехватки товаров, спекулянты стали незаменимым людьми для тех, у кого были деньги и кто не хотел стоять в очередях за самым необходимым. Неофициально перепродавцов называли «врагом № 3» — после политических противников режима и уголовников. Спекулянтами становились самые разные люди — и те, кто сколотил на этом состояние в 1920—1930-е годы, и те, кто просто решил реализовать когда-то купленный, но сегодня ненужный ему продукт. С точки зрения советского закона, нарушителями были и подростки, перепродававшие лукбатун, приобретенный у колхозников.
Из воспоминаний жителя Красноярска Василия Споялова: «Правый берег Енисея был мало населен, там были лесопилки — пилился лес. Но там, где сейчас Торговый центр и кинотеатр «Родина», было большее поле батуна. Мы ездили туда на «ученике» (пригородный поезд). Рабочие этого совхоза резали батун и кучками продавали на поле — одна кучка — 1 рубль. Мы с Сашей покупали 5 кучек, привозили со станции Злобино в город и продавали у клуба Карла Маркса, то есть у ПВРЗ, по рублю пучок. И выходило у нас 200—250 рублей. В такие дни мы могли купить и булку хлеба или ведро картошки (булка хлеба тогда весила 2,5—3 кг). Иногда на нас нападала шпана, и деньги у нас отбирали».
Однако милиция таких торговцев, как правило, не трогала. В поле ее зрения чаще попадали дельцы, реализовывавшие товар оптовыми партиями. А таких, судя по оперативным документам НКВД, хватало. Только за май 1942 года было возбуждено более 70 уголовных дел против спекулянтов, арестовано 58 человек. Капитал, изъятый у них, оценивался в 65 тысяч рублей, в том числе на 19 тысяч рублей советских денежных знаков.
Главными товарами спекуляции были хлеб, табак, спиртные напитки и продовольственные карточки. «Стали массовым явлением факты спекуляции кожобувью и кожаными изделиями работниками сапожных мастерских и артелей, в связи с ростом цен на рынке на эти виды товаров», — говорилось в докладе управления милиции НКВД края в адрес Красноярского горкома ВКП(б).
Война породила новый вид преступности, связанный с продовольственными и промтоварными карточками. Они тоже стали предметом спекуляции. Их подделывали и воровали прямо в типографиях. Весной 1942 года краевое карточное бюро приняло решение уйти от практики изготовления карточек в разных местах. Был определен один подрядчик — типография «Красноярский рабочий». Карточки печатали там, причем на специальной бумаге. Волна подделок пошла на спад. Однако карточки продолжали оставаться ходовым товаром. Ради них люди шли на преступления. В Красноярске женщина убила семилетнюю девочку, мать которой уехала за город. Добычей злоумышленницы в квартире, где жила погибшая, стали семь карточек на хлеб.
Трагический случай произошел в Красноярске 3 сентября 1942 года. В детском саду Енисейского речного пароходства раздался взрыв. Ранения получили две воспитательницы и семеро детей. Следователям потребовалось меньше суток, чтобы установить причины ЧП.
Город, дававший оружие фронту, был буквально напичкан опасной продукцией для военных. Воспитанник детсада нашел взрыватель гранаты на дороге около речного вокзала. Его он и принес в детский сад в день происшествия в качестве игрушки. Роковую роль сыграла человеческая глупость. Забрав у ребенка игрушку, воспитательница начала разбирать ее прямо в группе детей.
«Несмотря на запрещение приносить детям в детские сады посторонние предметы, и этот контроль возлагается на воспитательниц, последние вместо того, чтобы отобрать у ребенка взрыватель, занялись его разборкой» — отмечалось в спецсообщении заместителя начальника технического отдела НКВД Красноярской железной дороги Зиновьева в адрес партийного руководства Красноярска.
Как и в милиции, в управлении пожарной охраны Красноярского края с началом войны были отменены отпуска, начался призыв в действующую армию. Уже 4 июля было объявлено о новом графике работы — с 10 до 16:30 и с 20 часов до часу ночи. А с 12 июля ГУПО НКВД переводит части пожарной охраны и пожарных команд на трехсменное дежурство.
Несмотря на мобилизацию, штат пожарной охраны быстро восстанавливается. Активно идут на борьбу с огнем женщины, рабочая молодежь, возвращаются пожилые мужчины. Преемственность поколений в пожарной охране была высокой. Часто сыновья приходили на смену отцам, нередко вместе работали братья и сестры.
Отец и сын Морозовы
По окончании Свердловского пожарно-технического училища задолго до начала войны поступил на пожарную службу молодой красноярец Александр Морозов, ставший позднее подполковником технической службы. Александр Александрович в годы войны заслужил звание «Лучший работник пожарной охраны». Уже после войны то же самое пожарное училище окончил его сын Владлен, связавший свою жизнь, по примеру отца, со служением Родине.
В период войны в Красноярском пожарном управлении трудился и Рувим Бронер, также посвятивший свою жизнь борьбе с пожарами. Бронер приехал в Красноярск из Ленинграда, окончив пожарный техникум. После войны он стал заместителем начальника Красноярского управления пожарной охраны.
Техническое оснащение было слабым. Так, в региональном центре на 1 января 1941 года был всего 31 пожарный автомобиль. К началу 1942 года их число выросло до 32, то есть на одну машину. Но из-за недостатка запчастей в эксплуатации находилось всего две трети автомобильного парка. Впрочем, даже это было прогрессом — с конной тяги на автомобильную ГУПО было переведено в 1940 году. К началу Великой Отечественной войны пожарные команды имели на вооружении пожарные автомобили ПМЗ-1, ПМЗ-2 и ПМГ-1.
Эти машины были оснащены современными для того времени центробежными двухступенчатыми насосами Д-20 или 4Д-90, работавшими, как и сегодня, от пожарных гидрантов. Их недостатком было отсутствие закрытой кабины для пожарников. По рассказам ветеранов, пожарным при возвращении с вызова приходилось привязывать себя к поручням, чтобы удержаться на автомобиле в обмерзшей, обледенелой боевой одежде.
Телефоны имели практически все пожарные части — сигналы о пожаре поступали с городской телефонной станции. Но дежурные были и на пожарной вышке — каланче. Она имелась в Красноярске и других городах — с каланчи хорошо просматривался весь город. Правда, к началу 1940-х годов в Красноярске уже было довольно много высотных зданий, мешавших такой системе работы по предупреждению ЧП.
Сотрудники Красноярского управления пожарной охраны в годы войны.
Средний ряд: в центре начальник ОПО П.Н. Москалев,
второй слева Р.Я. Бронер, крайний справа начальник 3-го отдела П.Л. Чернобук
Летопись пожарной охраны сохранила данные о потерях в 1941 году. 21 октября при тушении пожара трагически погибла боец ВПК-2 1-го отряда ВПО НКВД Шкляр Анна Марковна. Она до конца выполнила свой долг. В приказе УНКВД по Красноярскому краю записано: «Сожалеем о преждевременной смерти мужественного и отважного бойца и выражаем уверенность, что ее преданность делу борьбы с пожарами послужит дальнейшему укреплению дисциплины и усилению боеспособности пожарной охраны НКВД Красноярского края».
Красноярские пожарные в годы войны
На территории районов Красноярского края пожарным часто приходилось выполнять функции милиции и даже армейских частей. Ониние и помещения были спасены, электростанция принимали активное участие в розыске и задер- в тот же день дала городу электроэнергию. За сажании преступников. Так, на территории Северо-моотверженную работу по тушению пожара всему Енисейского района с июля 1942 года в тайге личному составу Енисейской ГПК была объявле-скрывалась бандитская группа, совершившая на благодарность. несколько вооруженных ограблений и убийство работника золотоприискового управления. Для ликвидации бандгруппы в марте 1943 года были командированы пожарный инспектор Терновых и поселковый комендант Логинов. Они смогли не только установить местонахождение преступников, но и обезоружить их. Начальник УНКВД края объявил бойцам благодарность и выдал каждому денежное вознаграждение в сумме 300 рублей.
В марте 1 943 года подразделения Красноярской городской пожарной охраны частично переводятся на 2-сменный порядок несения службы. Освободившийся личный состав задействован на профилактической и противопожарно-массовой работе в городе. Однако телефонисты, каланчисты и шоферской состав команд несет службу в прежнем режиме.
С 10 апреля 1943 года введены новые знаки различия для начальствующего и рядового состава ОПО и УНКВД — погоны. Начальнику ОПО Фесенко Георгию Павловичу и заместителю по политчасти Березину Василию Ивановичу были присвоены воинские звания капитана. Таким образом, пожарные были уравнены в правах с другими сотрудниками НКВД.
С началом эвакуации промышленных предприятий в Красноярск с запада страны нагрузка на ГУПО НКВД значительно выросла. Пожарное управление принимает под охрану восстановленные после эвакуации предприятия. 21 ноября 1941 года объявляется штат пожарной охраны завода № 580 - 43 человека. С 1 января 1942 года принят под охрану завод № 4 им. КЕ. Ворошилова (Красмаш), с 12 августа - завод № 703 (завод комбайнов), с 25 ноября - завод № 863 (механический), 10 декабря - фабрика № 6 (кинопленочная фабрика).
Отметим, что в годы войны в крае произошло несколько крупных пожаров, для ликвидации которых потребовались большие усилия пожарной охраны.
Так, в ночь на 11 декабря 1943 года произошел пожар на Енисейской городской электростанции. К прибытию пожарной команды большая часть здания была в огне, помещения заполнены густым едким дымом. Бойцы и командный состав ГПК под командованием помощника начальника ГПК Зырянова М.И., несмотря на отравления дымом, самоотверженно вели борьбу с огнем. Оборудование и помещения были спасены, электростанция в тот же день дала городу электроэнергию. За самоотверженную работу по тушению пожара всему личному составу Енисейской ГПК была объявлена благодарность.
Диспетчер пожарной части завода № 4 О.Г. Карнаухова
А 16 марта 1944 года возник пожар в Енисейском детдоме № 2. Огонь быстро распространялся в сторону расположения комнат, где спали дети. Несмотря на исключительно трудные условия — отсутствие света и большую задымленность — умелые и энергичные бойцы и командиры городской пожарной команды приостановили распространение огня и эвакуировали детей из горящего здания. Начальник УНКВД объявил благодарность начальнику ГПК Зырянову М.И., начальникам караулов Поплюйкову Г.Л., Смирнову С.Я., командирам отделений Кузьменчук Д.А., Деревянченко П.И., бойцу Шадриной М.В.
Страдали от пожаров и подразделения НКВД. В декабре пожаром была уничтожена малая обогатительная фабрика Норильского комбината НКВД. Пожар возник от оставленной без надзора электронагревательной спирали для сушки бетона. В течение января дважды случались загорания на Красноярской базе Норилькомбината НКВД, несколько пожаров и загораний на объектах Краслага НКВД.
Как выяснилось в ходе проверки, противопожарное состояние большинства объектов лагерей и колоний признано неудовлетворительным: средств пожаротушения и воды на случай пожара недостаточно, пожарная охрана небоеспособна, ее штат не укомплектован, личный состав и строевые лошади используются на хозяйственных работах. По итогам инспекции были приняты меры — вплоть до увольнения ответственных руководителей пожарных служб.
Несмотря на множество проблем — нехватку квалифицированных кадров, техники, топлива, пожарная охрана Красноярского края внесла достойный вклад в работу тыла страны. Согласно Указу Президиума Верховного Совета СССР от 9 мая 1945 года и распоряжения МВД СССР от 1946 года, личный состав пожарных частей, внесший достойный вклад в дело охраны социалистической собственности от пожаров в годы войны, награжден медалью «За победу над Германией в ВОВ 1941 —1945 гг.». В числе награжденных ею — красноярцы Андронович, Антропов, Афанасьев и многие другие.
Накануне победного салюта, 6 мая 1945 года, от взрыва паров бензина произошел пожар в резервуаре на Злобинской нефтебазе. Бойцы и командиры ГПК-4 и ВПК-2 НКВД, прибывшие на место, правильно и умело организовали тушение пожара. Несмотря на опасность взрыва, тушение горящего бензина производили с крыши резервуара через смотровой люк. В результате самоотверженной работы пожар был ликвидирован, горючее спасено. Личный состав, принимавший участие в тушении пожара, был поощрен денежными премиями, а старшина спецслужбы Крутяков Е.Х. и сержанты спецслужбы Сергин П.М и Емельянов П.М. награждены нагрудными знаками «Отличный пожарник».
Руководящий состав УНКВД по краю, 1944 г.
Советские войска уже гнали врага на запад, а в тылу шла вечная борьба с преступностью. По данным прокуратуры, большинство преступлений совершалось на территории городов. Зачастую фиксировалась серийность. Так, в октябре 1944 года граждане Прошкин, Свечкин, Головецкий, Филинов и Чинаков под угрозой ножа отобрали одежду у гражданки Борзовой. Несколькими часами позже они точно так же раздели гражданку Купрееву.
В 1944 году в общежитии студентов музыкального училища в Красноярске, на улице Карла Маркса, 69, был убит рабочий обувной фабрики «Спартак» 16-летний Лифанов. Как выяснили следователи, причиной гибели стала бытовая ссора из-за девушки. Преступника удалось задержать. Им оказался ровесник погибшего, ударивший соперника ножом.
В январе 1943 года руководство и партбюро УНКВД обратилось с призывом ко всем сотрудникам органов и личному составу войск НКВД развернуть сбор средств на изготовление двух дивизионов зенитных пушек «Красный чекист». Сбор был завершен к первомайскому празднику. Вскоре пришла телеграмма изКремля: «Передайте работникам Управления НКВД по Красноярскому краю, бойцам, командирам, политработникам войск НКВД Красноярского гарнизона, сотрудникам милиции, пожарной охраны и Норильского комбината, собравшим 1 855 817 рублей на строительство зенитных пушек и 1 070 700 рублей облигациями в Фонд обороны СССР, мой боевой привет и благодарность Красной Армии. И. Сталин».
А весной 1945-го в слободе III Интернационала действовала группировка воров и грабителей в составе 12 человек во главе с Беляниным и Федоровым. В марте и апреле они совершили пять грабежей. Действовали преступники достаточно дерзко — проникая в дома, они загоняли хозяев в подполье, забирая ценные вещи. Их потом реализовывали на колхозном рынке. В ходе расследования дела выяснилось, что с преступниками связана госпитальная медсестра. 30-летняя женщина, кандидат в члены партии, помогала подозреваемым в хранении вещей. В ходе обыска у нее нашли имущество с трех грабежей. 16 апреля 1945 года медсестра была арестована.
Отдельной головной болью милиции были дети. Только в Красноярске насчитывались сотни беспризорников и безнадзорных детей. В 1944 году было задержано более 2000 несовершеннолетних, 138 из них по совокупности деяний отправились в исправительные колонии.
В структуре региональной преступности превалировали кражи. Так, в первом квартале 1944 года было зарегистрировано 2089 этих преступлений. Во втором квартале совершено 1383 кражи, в третьем уже 3075. Разбои и случаи бандитизма исчислялись единицами. За девять месяцев зарегистрировано всего 139 грабежей, 43 убийства.
Вот только раскрываемость преступлений оставляла желать лучшего. К примеру, по кражам она была на уровне 50 процентов. Прокурорская проверка того времени показала, что нередки были случаи возбуждения уголовных дел через неде лю и более. В качестве примера в архивных документах приводится кража у гражданки Егоровой в Красноярске. Преступление произошло 20 июля, а уголовное дело возбуждено 7 августа. 10 сентября произошла кража у гражданки Песеговой. Участковый Сапогов получил информацию об этом на следующий день, приступил к расследованию 14 сентября, но обыск у подозреваемого, фамилия которого была известна с самого начала, провел лишь 23-го. Естественно, ворованных вещей он не нашел.
В 1944 году начался сбор средств на постройку танковой колонны «Красноярский чекист». Тогда было собрано 745 776 рублей наличными и 1 543 765 рублей облигациями. Ответом на новый патриотический почин была вторая благодарственная телеграмма Верховного главнокомандующего Сталина.
Нужно отметить, что милиция испытывала огромные трудности с кадрами. Опытные сотрудники были на фронте либо вели борьбу с националистическим подпольем в западных областях Советского Союза.
Довольно часто фиксировались случаи хулиганства. Особенно в состоянии алкогольногоопьянения. К примеру, пьяный экспедитор базы Норильскстроя Семенов сел на два года за избие ния инвалида-фронтовика Гамаюнова.
Часто ареной действий хулиганов становились театры и клубы. Так, в 1944 году хулиганы разбили стекло кассы, а ворвавшийся в зал инвалид избивал зрителей костылями. Директор кинотеатра «Октябрь» жаловался, что ворвавшийся в помещение пьяный субъект стал избивать публику в вестибюле. В кинотеатре «Ударник» инвалид избил билетершу. Больше других пострадал Красноярский театр драмы. 8 ноября директору пришлось мобилизовать актеров, чтобы выгнать из зала четыре десятка пьяных. 12 ноября здесь случилась поножовщина. А 15 ноября в Mузкомедию «проникли» без билетов сразу 200 человек.
Источники: Русский архив: Советско-японская война 1945 года: история военно-политического противоборства двух держав в 30—40-е годы. Документы и материалы. В 2 т. 18. М.: Терра, 1997. Летопись пожарной охраны Красноярского края (1853—2003). М., 2003. Материалы, предоставленные Народным музеем ГУВД Красноярского края. Материалы, предоставленные музеем УГПС МЧС РФ по Красноярскому краю. Материалы сайта общества «Мемориал». memorial.krsk.ru Материалы Государственного архива Красноярского края. Ф.П. 17, Оп.1. Д. № 742, 759, 778, 848. Ф.П. 26. Оп.14. Д. 21. Л. 18. Великая Отечественная война: 60 лет Победы. Сборник материалов. Красноярск, 2005. «Красноярский рабочий». 1939. 22 ноября. Семенов.
В тридцатые годы Красноярский край превратился в регион массовых переселений. Началось все с коллективизации, которая привела к появлению новой категории граждан — спецпереселенцев. Множество крестьян по всей стране были объявлены «кулаками» и в принудительном порядке высланы с мест жительства. Территориями сосредоточения спецпереселенцев на территории СССР стали специальные поселки.
К июлю 1938 года в Красноярском крае было создано 120 трудспецпоселков со средним числом жителей 490 человек.
Спецпоселки управлялись комендатурами ОГПУ (во главе с комендантом). Кроме специальных оперативных и хозяйственных функций, комендатуры выполняли обычные административные функции советских органов.
Спецпереселенцы не имели права без разрешения спецкомендатуры выезжать за пределы установленного места проживания, в трехдневный срок обязаны были сообщать об изменениях, происходивших в семье, за нарушение режима подвергались административному наказанию.
Сибирь была традиционным местом ссылки для поляков. В годы существования Российской империи Енисейская губерния неоднократно давала «приют» польским повстанцам против российского владычества. В 1920 году под Красноярском сложила оружие польская 5-я Сибирская стрелковая дивизия. Часть «жолнежей» (солдат — пол.) остались жить в этих местах. 1940 год стал временем очередного массового «заселения» Сибири поляками.
Польская депортация
1 сентября 1939 года Германия вторглась в Польшу, клинья гитлеровских Панцерваффе (танковых войск — нем.) взломали героическую оборону польских армий. Варшава оказалась в окружении, немцы были на подступах к Белостоку, Бресту, Львову. 17 сентября в восточные регионы польского государства вошла советская армия. Историки неоднозначно оценивают действия СССР, который. заключив пакт Молотова — Рибентропа, помог поставить точку в существовании независимой Польши. С другой стороны, летом 1939 года Варшава и стоящие за ее спиной Лондон с Парижем отказались пойти на соглашение с Москвой, чем спровоцировали Берлин на активные действия. Кроме того, введя войска в обреченное государство, Советский Союз значительно отодвинул границу на запад и освободил Западную Белоруссию и Западную Украину. Захватив «Крессы Всхидны» (восточные земли — пол.), в 1920-м поляки устроили здесь режим национального притеснения белорусов, украинцев, русских. Был создан концентрационный лагерь в Березе Картузской, куда попали тысячи представителей восточных славян.
В 1939 году началась ответная реакция. Освобожденные территории образовали западные области БССР (Вилейскую, Барановичскую, Белостокскую, Брестскую и Пинскую) и УССР (Волынскую, Ровенскую, Львовскую, Дрогобычскую, Станиславскую и Тарнопольскую), а также частично отошли к Литовской ССР. А в 1940—1941 годах начались массовые депортации польских граждан. Советское правительство опасалось оставлять у границы многочисленную, националистически настроенную польскую диаспору. Москва решала проблему старыми испытанными методами — высылками в Сибирь. За Урал были отправлены представители польской интеллигенции, духовенства, офицерского корпуса. Это категория «осадников». Так в Польше называли бывших военнослужащих, которых селили на белорусско-украинских землях для закрепления польского владычества.
По данным А.Э. Гурьянова, на 1940—1941 гг. в Красноярском крае находилось 15 538 осадников, размещенных в 48 спецпоселках и 1459 беженцев, размещенных в 9 спецпоселках.
Вторая категория — «беженцы» — люди, спасавшиеся от немецких войск на территории Советского Союза. Этих граждан также отправили на поселение в Сибирь. Многие беженцы смогли взять с собой деньги, драгоценности, одежду, большое количество предметов домашнего обихода, что давало им возможность заниматься меновой торговлей с местным населением и добывать таким образом дополнительные продукты питания.
Под депортацию попали не только поляки, но и представители социально чуждых для советского общества классов из числа украинцев, белорусов, евреев. Высылки проходили массово — в Сибирь отправляли целыми семьями. Тем самым должна быть подорвана база возможного сопротивления социальным изменениям на западных землях Украины и Белоруссии.
В 1940 году были проведены три операции по массовому выселению, начатые 10 февраля, 13 апреля и 29 июня. В мае и июне 1941 года на разных территориях последовательно была проведена четвертая операция. Само выселение каждый раз осуществлялось за один день. Депортируемым гражданам разрешалось взять с собою вещи — до тонны на семью. Остальное имущество сдавалось местным властям. Взамен выдавались квитанции, по которым на местах поселения им полагалась компенсация.
В Красноярском крае спецпоселенцев распределяли по районам. Главным образом поляки попадали на лесоповал, в колхозы, на добывающие предприятия. Так, в Приангарье поляков селили на реке Удерей, они обслуживали драгу, «которая скоблила дно реки». Летом польскую молодежь отправляли на Ангару. Здесь, на мотыгинском многоостровье, они выращивали овощи.
Из воспоминаний Л. Мащницы-Ноцуляк: «...удачной работой считалось, когда в течение месяца было добыто два килограмма золота… Чтобы экскаватор работал, нужно было приготовить землю, выкорчевать лес. Это делали поляки. Драга была электрической. Электричество было проведено с прииска «Кировский». Наши бараки тоже освещались электричеством. За два года драга прошла 2 километра. Электростанция потребляла от 80 до 120 кубов древесины в сутки. Полякам нужно было эту древесину доставлять до электростанции. Зимой, чтобы работа драги продолжалась как можно дольше, нам приказывали в 40-градусный мороз рубить и вытаскивать из воды куски льда. На этой работе было задействовано две бригады, которые сменяли друг друга каждые полчаса. Когда одна работала — другая грелась около печи».
Польские женщины-пецпоселенки на работе в лесу
На местные органы власти возлагались обязанности по предоставлению жилья и работы. Надо сказать, что на местах не всегда качественно выполняли распоряжение центра. Так, Красноярский крайисполком бил тревогу по поводу неудовлетворительного размещения и хозяйственного устройства переселенцев-осадников по предприятиям края. Отмечалось, что семьи paзмещены в общих бараках, имеют большую скученность, плохо обеспечены питанием (даже продуктами первой необходимости), получают недостаточною медицинскую помощь, что ведет к эпидемическим заболеваниям.
Война не остановила процедуры насильственного переселения людей в восточные регионы страны. Под жернова депортации теперь попали представители других национальностей. 28 августа 1941 года советские власти приняли решение ликвидировать немецкую автономию в Поволжье и переселить ее этническое население в Сибирь.
Из указа Президиума Верховного Совета СССР от 28 сентября 1941 года: «По достоверным данным, полученным военными властями, среди немецкого населения, проживающего в районах Поволжья, имеются тысячи и десятки тысяч диверсантов и шпионов, которые по сигналу из Германии должны произвести взрывы в районах, заселенных немцами Поволжья».
Как видим, советские власти опасались, что этнические немцы поддержат германские войска, которые рвались в глубь Советского Союза. События 1938—1941 годов, когда Германия покорила значительную часть Европы, косвенно подтверждали опасения. Немецкая разведка активно использовала фольксдойче (этнические немцы за пределами Германии) в подрывных и разведывательных действиях против государств, в которых они проживали. Так террористические действия прогитлеровских организаций судетских немцев спровоцировали агрессию против Чехословакии. Фольксдойче организовывали диверсии и налеты во время боевых действий против Югославии и Польши. Естественно, что Москва опасалась похожих событий на своей территории, поэтому предпочла отправить потенциально опасный народ подальше от линии фронта. Вот только вместе с мужчинами призывного возраста депортации подверглись и их семьи: женщины, дети, старики.
Впрочем, подобные вещи практиковал не только Советский Союз. Чуть позднее жертвами подозрительности государства стали десятки тысяч немцев, японцев, итальянцев в США. Особенно досталось японцам, против которых развернулась настоящая истерия. 140 тысяч выходцев из Страны восходящего солнца, многие из которых имели американский паспорт, были выселены с Гавайских островов и Калифорнии или заключены в концентрационные лагеря. Несколько тысяч противников режима были изолированы от общества в Великобритании. Правда, действия властей «западных демократий» не вызвали столько обвинений, как аналогичные методы «тоталитарного» Советского Союза.
Одним из мест поселения этнических немцев был избран Красноярский край. Снова, как и с другими категориями спецпереселенцев, особо подчеркивалась необходимость оказания помощи депортированным в устройстве на жительство в новых районах и наделении их землей. И эти переселения тщательно готовились. Депортируемым рекомендовали взять пропитания минимум на месяц, позволили увезти до тонны на семью личных вещей. Все оставшееся на месте имущество принималось местными органами власти, а переселенцу выдавалась обменная квитанция, по которой на месте переселения можно было получить компенсацию. Если по дороге квитанции были утеряны, то они восстанавливались по данным, предоставленным НКВД. На практике все было сложнее.
Выписка из письма заместителя начальника 12-го отделения ОК НКВД СССР тов. Гусева от 31 августа 1941г.: «В ряде районов допускается совершенно ненужная спешка. Эвакуируемым, как правило, не говорится о том, куда они вывозятся, сколько времени будут в пути, какой запас нужно взять с собой продуктов питания. В результате большинство эвакуируемых из городской местности через 2—3 дня остались без продуктов питания, что вызвало недовольство».
Первые эшелоны прибыли в регион 14 сентября и привезли 2270 человек. Прибывших переселенцев распределяли по предприятиям группами по 10—100 человек. Исключения составляли одиночки, имевшие редкую специальность. Их распределяли особо.
Всего в Красноярский край прибыло около 70 тысяч человек из автономной советской социалистической республики немцев Поволжья. Сначала многих направили на жительство в южные регионы. 16—17 сентября речным транспортом первые поселенцы были доставлены в Минусинск. Значительная часть переселенцев была направлена на фермы совхоза «Курагинский» и совхоза Золотопродснаба.
Поволжские немцы расселялись в 25 сельсоветах Минусинского района и городе Минусинске, 133 семьи были направлены в Ермаковский район. В Идринском районе приют нашли 380 семей, в Каратузском — 242.
Депортация коснулась и семьи Шлюндт, проживавшей в с. Бауэр Каменского кантона. Главу семьи Филиппа Шлюндта, занимавшего должность председателя сельпо, по обвинению в проведении антисоветской агитации в 1938 году расстреляли. На руках его жены Евы (Елизаветы Адольфовны) осталось 5 детей: Ганна, Мария, Яков, Амалия и Эмма.
Ганна Филипповна вспоминала: «Нашу семью выслали 15 сентября 1941 года. Пришлось оставить все: дом, хозяйство, скот. Никто ничего не объяснял, посадили в грузовые вагоны и повезли. Взяли с собой все необходимое и немного продуктов, которые быстро закончились в дороге. Кушать давали только в больших городах — носили в ведрах суп. Было много больных, кто умирал, кто рождался — все в вагонах. Видимо, все семьи были распределены заранее. 11 вагонов отцепили от состава в Казахстане, а мы на восьмые сутки приехали в город Абакан. Оттуда нас в составе восьми семей на барже выгрузили на пристани «Заготзерно» и отправили в деревню Джирим, где нас поселили в стайке с другой семьей в 6 человек. В стайке не было ни печи, ни двери. Мать сделала из камней печку. Тепла от нее мало было, но обед сварить можно было. На следующий же день после приезда нам пришлось идти на «работать-молотить», так как шла уборочная пора. Одежды теплой не было, все, что мы привезли с собой, меняли на продукты, чтобы хоть как-то прокормиться».
Для спецпереселенцев выделялась земля под огороды, выдавались семена. Все работоспособные взрослые люди должны были обязательно получить рабочие места, дети — пойти в школу. При этом переселенцы в большинстве своем были вселены в экономически слабые колхозы, которые не в состоянии оказать помощь.
Спасло поволжских немцев в ту годину только их трудолюбие и желание жить. Подавляющее большинство из них — селяне, знакомые с крестьянским трудом: трактористы, коневоды, слесари, кузнецы. По спискам Каратузского района значатся агрономы и садоводы, есть учителя, врачи, сапожники, столяры, бухгалтеры, портные и машинистки.
За сданный на родине скот спецпереселенцам по квитанциям выдавали крупу, картофель, хлеб. Так, семью Микайнис заселили в село Трифоново Новоселовского района. Колхоз сразу же обеспечил переселенцев землей, домом. Опытные аграрии сумели наладить жизнь — росло имущественное благосостояние, вскоре удалось приобрести корову.
В Назаровском районе спецпоселенцев принимали на станциях Ададым и Петербургская. Первое время они обитали в зданиях местных клубов. Сюда завозили топливо, кипяченую воду для питья и холодную для умывания, продукты питания. Предусматривалась организация медицинской помощи, санобработки, для чего использовались бани и дезокамеры.
Расселение по территории района происходило в двухдневный срок. Специально для приема и расселения спецпереселенцев, контроля над исполнением постановлений районного исполкома, создавалась комиссия из трех человек.
Для перевозки до места назначения прибывших на поселение людей местные предприятия обязаны были предоставить авто и гужевой транспорт. Управление предприятий, куда отправлялись на поселение прибывающие люди, обязаны были найти помещение под жилье: брошенные дома, пустующие помещения. Требовалось отремонтировать эти помещения, для чего государство выделяло строительный лес, стекло, гвозди.
При этом переселенцы в большинстве направлены в экономически слабые колхозы, которые не в состоянии были оказать помощь. Спасло поволжских немцев в ту годину только их трудолюбие и желание жить. Подавляющее большинство из них селяне, знакомые с крестьянским трудом — трактористы, коневоды, слесари, кузнецы. По спискам Каратузского района значатся агрономы и садоводы, есть учителя, врачи, сапожники, столяры, бухгалтеры, портные и машинистки. Власти расселяли немцев по мере необходимости — врач Горн А.Ф. — в райцентр, агроном Бротт Т.Г. — МТС, механик Симон Т.Г. — кинотрест. И так по каждому сельсовету, стараясь обеспечить максимальную занятость.
семья Горн
Тем не менее были перебои с обеспечением продуктами питания и жильем. Часто в одном жилом помещении скапливалось по 15—20 человек. Это происходило не из-за халатности красноярских властей, которые были принимающей стороной. Просто в условиях войны, тотального напряжения сил ради фронта предоставить равноценную компенсацию было невозможно. Стародавние сибиряки жили впроголодь, трудились и умирали. И не было возможности им помочь. Откуда в выкачанной фронтом Сибири могли взяться ресурсы еще и на поддержку спецпоселенцев?
Распоряжение заготзерна
Уже в ноябре 1941 года выдачу зерна и продуктов для переселенцев Поволжья прекратили на основе распоряжения Крайзаготзерна. Одновременно прекратили все выплаты денег на мероприятия по расселению немцев в районе: «...так как со времени переселения немцев Поволжья прошел уже месяц, следовательно, вы имели полную возможность рассчитаться по всем видам расходов по их приему и расселению по колхозам. 1 ноября с. г. краевая контора Сельхозбанка дала указание вашему филиалу банка о немедленном закрытии неиспользованных ассигнований на указанную цель. Вам необходимо сейчас же составить полный отчет на всю сумму расхода денег, снятых со счета исключительно на прием переселенцев немцев, не смешивая с расходами планового переселения…»
10 января 1942 года Государственный Комитет Обороны (ГКО) принял Постановление «О порядке использования немцев переселенцев призывного возраста от 17 до 50 лет». Началась мобилизация мужчин трудоспособного возраста в трудовую армию. Вместе со спецпереселенцами в трудовую армию забирали и местных немцев. В то же время с фронта в срочном порядке были демобилизованы все военнослужащие немецкой национальности и направлены в трудовую армию.
При максимальном напряжении сил, в условиях практически подневольного труда советские немцы выживали и трудились по-ударному. Начальник УНКВД по Красноярскому краю И.П. Семенов в докладной записке в адрес Отдела спецпоселений НКВД СССР в феврале 1946 г. писал: «Многие из спецпоселенцев выполняют и перевыполняют нормы, к труду относятся хорошо»
7 октября 1942 года вышло Постановление № ГОКО-2383сс «О дополнительной мобилизации немцев для народного хозяйства СССР», согласно которому мобилизовали мужчин в возрасте 15—55 лет, а также женщин-немок в возрасте 16—45 лет.
Численность немцев-спецпереселенцев в Красноярском крае
Сентябрь 1941 г. (из докладной записки начальника УНКВД по Красноярскому краю
И.П. Семенова на имя Берии) 67 264 чел.
Ноябрь 1941 г. (по данным Н.Ф. Бугая) 77 259 чел.
Март 1942 г. (там же) 108 786 чел.
1944 г. (по данным А.И. Кокурина) 57 701 чел.
Прибывший спецконтингент стал большим подспорьем для руководителей колхозов, так как комбайнеры, механизаторы, трактористы из числа поволжских немцев заменили ушедших на фронт местных мужчин. Так, осенью 1941 г. в некоторых колхозах Большемуртинского района немцы составляли до 50 % наличной рабочей силы. В отчетах райкомов они отмечались как добросовестные работники.
В 1942—1943 гг. в северных районах края из числа спецпереселенцев стали организовывать рыболовецкие колхозы. Хорошие деловые качества позволили немцам войти в административный состав образованных хозяйств. По данным Туруханского рыбакколхозсоюза, в 1944 г. 23 немца являлись членами правления колхозов, а еще 29 работали в ревизионных комиссиях. В девяти новых хозяйствах немцы стали председателями.
Практически в те самые дни, когда решалась судьба немцев Поволжья, случились события, сказавшиеся на судьбе депортированных польских граждан. По договору Сикорского—Сталина от 30 августа 1941 года депортированным полякам была объявлена амнистия с выдачей справок об освобождении, но они остались на прежних местах пребывания. Предусматривалось создание на территории СССР польских правительственных представительств, так называемых делегатур, а также сети доверенных лиц посольства, которые должны представлять интересы польского населения перед местными властями, организовывать и распределять финансовую и материальную помощь от польского правительства, получать и распределять благотворительные грузы по линии Красного Креста от правительств других стран, направлять добровольцев в польскую армию.
Справка. Армия Владислава Андерса — польское военное формирование, созданное генералом Владиславом Андерсом в 1941—1942 гг. на территории СССР по соглашению с польским правительством в изгнании из польских граждан, попавших в советский плен в результате Советско-польской войны 1939 года, а также польских граждан, которые были депортированы.
Как сообщал Берия Сталину, на 1 марта 1942 года в польской армии в СССР числилось 60 000 человек, включая 3090 офицеров и 16 202 унтер-офицеров. Берия констатировал антисоветские настроения в армии, в том числе и среди рядовых. Андерс всячески задерживал выступление армии на фронт. Более того, когда немцы рвались к Сталинграду, польская армия была выведена в Иран, где переформирована в корпус. В дальнейшем солдаты Андерса приняли участие в боях в Италии. А в Советском Союзе началось создание новой польской армии.
В Сибири было образовано 5 делегатур, одна из них — в Красноярске. Она располагалась в угловом доме по адресу Сурикова, 49 (Марковского, 37) и проработала ровно год, с 1 февраля 1942 по февраль 1943 гг.. Была организована сеть доверенных лиц, в Красноярске интересы польского населения защищал Мешковский, в Абакане — Янишевский, в Минусинске — Плахт, в Черногорске и Усть-Абакане — Ольшевский, в Краснотуранске — Бонк, в Казачинском — Врублевский. Одновременно в Красноярске создана сеть складов, через которые распределялась гуманитарная помощь от польского посольства. Склады размещались и по адресу делегатуры, и в доме № 74 по улице Сталина, и на товарном дворе Красноярской железной дороги. Аналогичная сеть была создана во всех крупных городах края.
В первой половине 1942 года усилиями польского посольства в крае открылись учреждения опеки и попечительства. Появились польские детские дома в Казачинском районе — Порожский детский дом, в Минусинском районе — Маломинусинский детский дом, в Боградском районе Хакасской автономной области — Болшеербинский детский дом.
Сведения о количестве детей в польских детских домах на 1943 г.: Большеербинский — 150 чел., Маломинусинский — 171 чел., Порожский — 250 чел.
По воспоминаниям воспитанника Порожского детского дома Болеслава Влодарчика, круглых сирот в детдоме было немного, в основном поступали дети, чьи родители тяжело болели и не могли их содержать, были инвалидами, находились в польской армии, на сезонных работах в колхозах, леспромхозах, речном флоте.
Из воспоминаний Болеслава Влодарчика: «Все дети питались три раза в день, а группа малышей (моя) получала дополнительно второй завтрак. Обед был всегда сварен, а на другие приемы пищи выдавали в основном бутерброды с консервированной рыбой. Основные продукты, такие как рыбные консервы и мясные, мука, сахар, каши и т. п. получали в рамках американской помощи UNRA, а хлеб, молоко и корнеплоды нам давал местный колхоз за трудодни, отработанные старшими воспитанниками. Один раз в неделю нам организовывали баню».
Также при содействии польской делегатуры в Абане и Агуле открылись дома инвалидов. Появились детские сады в Усть-Абакане и Черногорске, школы в Бограде, Усть-Абакане, Черногорске и Краснотуранске. В Козульке, Иннокентьевке, Манском и Партизанском районах, то есть в тех местах, где поляки работали на лесозаготовках, открылись столовые. В Минусинске посольство открыло аптеку.
Детские дома эвакуировались в 1946 году: Маломинусинский и Большеербинский польские детдома выехали на родину эшелоном № 69 27 марта со ст. Абакан, Порожский эшелоном № 71 10 апреля 1946 года со ст. Ачинск
Стоит отметить сильные антисоветские настроения среди польских поселенцев. Жители этой страны всегда отличались сильным национальным чувством. Верующие католики, они не принимали советский отказ от участия церкви в делах государства. Большие надежды поляки возлагали на Англию, которая должна была помочь вернуться домой. Существовала уверенность в возрождении независимой Польши. Подобные настроения были связаны с тем, что среди ссыльных сибирских поляков было много представителей национальной элиты и интеллигенции.
Среди немцев ярых врагов советской власти было немного. Лишь у незначительной части спецпереселенцев наблюдались прогерманские настроения. Есть свидетельства, что немцы в поселке Верхне-Имбатске Туруханского района, узнав о том, что очередной город сдан фашистам, «брались за руки и плясали».
По-разному складывались отношения спецпереселенцев с местными жителями. Нередко обе стороны относились друг другу с недоверием и даже враждебностью. Дети спецперемещенных терпели унижения от своих русских сверстников. Семилетнюю Ольгу Браун в дни, когда в деревню приходила похоронка, местные дети таскали за длинные косы, называли фашисткой: «Наша деревня называется Костино, вот от вас и должны одни кости остаться». В свою очередь, немцы демонстративно игнорировали местных. Во избежание подобных случаев районным исполкомам было рекомендовано проводить массовую разъяснительную работу.
Однако в большинстве своем сибиряки относились к перемещенным людям с сочувствием, помогали чем могли. Так, в деревне Мельничной Туруханского района местные жители учили немцев рыбачить. Приемщик-заготовитель в Сухой Тунгуске Павел Самойлов, вопреки положению, кормил учеников-охотников весь сезон вместо трех месяцев. Когда Людвина Мащница-Нацуляк пришла работать на лесозавод под Абаканом, ее звали «проклятая полька», но, когда узнали про туберкулез, стали жалеть. Позже супруга третьего секретаря партии в Абакане Ада Чуканова лично водила Людвину к врачу. Впоследствии больная туберкулезом, малярией, имеющая порок сердца девушка смогла пережить войну и вернуться в Польшу.
Пусть помощь, которую могли оказать местные жители, была минимальной, но в то время и она ценилась на вес золота. И беда была на всех одна, и победа тоже. Эвакуированные в большинстве своем вернулись домой, спецпереселенцы же осели на Красноярской земле, расширив и без того разнообразный национальный состав населения края.
История немецких семей Эккерт и Вигель, депортированных в 1941 году в Красноясркий край (По воспоминаниям жительницы Красноярска Татьяны Владимировны Ивлевой.)
Семья Эккерт родом из села Красный Яр Красноярского сельсовета Маркштадского кантона Автономной Советской Социалистической Республики Немцев Поволжья (АССР НП). Изначально в Поволжье их фамилия звучала как Экгардт, но в Сибири она была переписана в более легком варианте — Эккерт.
Родоначальник семьи Каспар Каспарович Эккерт в 1922 году женился на Анне Яковлевне Штейгервальт. У них родилось пятеро детей — Нина, Райнгольд, Рудольф, Владимир, Элия.
В соответствии с Указом Президиума Верховного Совета СССР от 28 августа 1941 года вся семья Эккерт была выселена в деревню Чипушево Бирилюсского района Красноярского края. Отправлялись поездом из г. Энгельса 4 сентября 1941 года. Только 26 сентября поезд прибыл на станцию Ачинск. По правилам депортации с собой разрешалось брать до одной тонны вещей на семью, но на деле привезти удалось совсем немного. Самым большим грузом стала швейная машинка «Zinger», именно она помогла пережить трудное время — на ней шили одежду и меняли ее на продукты. Для того чтобы привезти как можно больше вещей, на детей одевали по несколько платьев и рубашек.
Екатерина Готфридовна ВигельТатьяна Богдановна Вигель
В деревне Чипушево их сначала подселили в дом, выделив там небольшую комнатку, позже они приобрели комнату большего размера, где Рудольф Эккерт и живет до сих пор.
Местные жители первоначально отнеслись очень настороженно, все-таки немцы, официально объявленные предателями. Но соседи видели, как они стараются, работают (немцы всегда славились своим трудолюбием и терпимостью) и зла никому не делают, стали им помогать. Соседка Мария рассказывала, как ее мать давала то крынку молока, то картошки, чтобы помочь переселенцам.
Зимой 1942 года Каспара Каспаровича забрали в трудармию. Домой он не вернулся. По словам соседа, который побывал в том же лагере, что и Каспар, в 1943 году он умер от истощения и тяжелой работы.
После мобилизации мужа основная забота о семье легла на хрупкие плечи Анны Яковлевны, которая на тот момент ждала шестого ребенка. Несмотря на свое положение, она бралась за любую работу, например техничкой в МТС, а по ночам шила одежду на машинке. Дети, которым исполнилось 13 лет, тоже работали в колхозе «Борец» Арефьевского сельсовета. Рудольф по вечерам подшивал валенки, за это сельчане рассчитывались продуктами, кто сколько мог, а сами они ничего не просили. В сентябре 1942 года родилась еще одна дочь, Лидия. Когда старшая дочь Нина сообщила братьям и сестре радостную новость, один из мальчиков сказал: «Чему ты радуешься? Еще одна голодать будет».
Из всех детей семьи Эккерт первой родовое гнездо покинула Нина, она вышла замуж в 1949 году. В 1950 году трагически погиб Райнгольд. А в 1955 году Рудольф Эккерт женился на Доротее Готлибовне (Татьяне Богдановне) Вигель.
Семья Вигель родом из деревни Швед Красноярского сельсовета Маркштадского кантона АССР НП.
Готлиб Андреевич Вигель и Екатерина Готфри-довна (Богдановна) Гоппе поженились в 1926 году. Родилось два сына, и в 1933 году, за 4 месяца до рождения дочери, умер глава семьи. Жили достаточно бедно. Екатерина Готфридовна вынуждена была работать, чтобы прокормить своих детей, вскоре девочка серьезно заболела, но врачей не было, поэтому позаботиться о здоровье было некому. Ее мать ничего сделать не могла, а бабка говорила: «Помрет так помрет, все равно кормить нечем». Это был 1933 год — самый голодный год в Поволжье. Именно тогда появилось бытующее выражение «голодное Поволжье». Но Доротея выжила.
Немецкая свадьба на Сибирской земле
В 1941 году семья Вигель также была выселена в Красноярский край, деревню Янгулово Бирилюсского района. Выселялись из Поволжья ночью — пришли солдаты, дали несколько часов на сборы, вещей с собой взять практически не удалось, и отправили на станцию. Везли в товарных вагонах, почти не кормили. В поезде Доротее исполнилось 7 лет. В деревне Янгулово жили в доме у русской женщины, сын которой воевал на фронте. Она очень заботилась и помогала семье.
Осенью 1942 года Дора пошла в школу в соседнюю деревню — за 4 км. Ходить приходилось пешком, в самые лютые морозы оставалась дома, так как теплой одежды не было, на ноги обували только лапти, поэтому удалось закончить только 4 класса, и надо было работать. Старшие братья работали на полях в годы войны, и Доротея собирала для них еду и уносила им на работу.
Анна Яковлевна Эккерт
В годы войны еды было крайне мало, летом питались всякой травой и корешками. Пережитый голод оказался самым страшным воспоминанием детства, и Татьяна Богдановна часто говорила: «Я пережила голод, ничего страшнее этого нет».
В начале 1943 года Екатерине Готфридовне пришла повестка на мобилизацию в трудармию, так как младшему ребенку уже исполнилось 8 лет. Она очень переживала за своих троих детей, и, чтобы не оставить их совсем раздетыми, по ночам, после тяжелой работы, вязала им теплые вещи. Всех женщин немецкой национальности собрали и привезли на железнодорожную станцию, где они прождали несколько дней прихода поезда, но он так и не пришел. И всех мобилизованных немок отправили домой. Война была очень тяжелым временем, но все выжили. После войны семья Вигель переехала в деревню Чипушево Бирилюсского района Красноярского края.
Судьба каждой из семей была по-своему сложна, но что удивительно — они жили в Поволжье в соседних деревнях, в Сибирь отправлены на одном поезде, расселены здесь снова в соседние деревни, но Доротея и Рудольф познакомились только в 1954 году, и уже 13 марта 1955 года поженились. В немецкой среде межнациональные браки не приветствовались, но тем не менее в 1950-е годы были очень распространены. И все же здесь, в Сибири, создалась настоящая немецкая семья, по всем законам поволжских немцев, семья моих дедушки и бабушки.
С января 1942 года по март 1943-го польское посольство обеспечивало своих сибирских изгнанников благотворительной помощью, снабжало их продуктовыми пайками, жировыми и хлебными карточками, одеждой и обувью через местные торговые организации.
Распоряжением Совета народных комиссаров СССР от 26 января 1943 года по всей стране началось закрытие польских делегатур. Закрылась она и в Красноярске. Это было связано с ухудшением отношений между Советским Союзом и польским эмигрантским правительством, которое располагалось в Лондоне. Отныне проблемами польского населения должны были заниматься местные советские органы. При исполкоме крайсовета начала работу комиссия по приемке имущества бывшего польского представительства и польских благотворительных учреждений. Все денежные средства были взяты на учет. Особо подчеркивалось, что «…дети фронтовиков польских детских учреждений должны быть окружены вниманием и теплой заботой и получать подарки наравне со всеми детьми фронтовиков».
Изменение ведомственной принадлежности нанесло удар по снабжению польских граждан, прекратилась выдача полякам продуктовых пайков.
По данным НКВД, на начало 1943 года в Красноярском крае проживало 8471 взрослых польских граждан. Июньская инспекция 1943 года выявила в регионе уже 13 966 польских граждан, в том числе 4987 — в возрасте до 16 лет.
25 апреля 1943 года дипломатические отношения с эмигрантским правительством были официально разорваны. Началась процедура создания просоветских органов власти — им стал Союз польских патриотов. В регионе было сформировано краевое правление СПП под председательством Земского, которое со временем стало выполнять некоторые функции делегатуры.
Через контору Упрособторга на проспекте Сталина, 96, поляки могли получать специальные пайки. На одного человека в месяц приходилось: 2 килограмма муки, 1 — крупы, 0,5 — жиров, 0,5 — кондитерских изделий, 0,5 — соли, 1 кусок мыла. Среди истощенных детей распределялось 200 особых пайков. Его средняя месячная норма состояла из 2250 г крупы и макарон, 675 г сахара, 675 г. — жиров, 1350 г. — мяса, 900 г — рыбы.
В мае 1943 года при наркомате торговли СССР было создано управление особой торговли по снабжению польского населения (Упрособторг).
При нем создан институт уполномоченных из 8—10 человек. В Красноярске уполномоченные разместились в здании бывшей делегатуры по адресу ул. Сурикова, 49.
В 1942—1943 годах начался второй этап депортации советских этнических немцев — на этот раз переселяли не только жителей Поволжья, но и других регионов. В Красноярском крае немцев заселяли на север для работы в рыбной промышленности. Новой родиной советских немцев стали Туруханский и Северо-Енисейский районы, Таймыр и Эвенкия.
Одним из этапов следования был Красноярск. Переселенцев держали здесь более трех недель неподалеку от железнодорожной станции Енисей, где осенью 1942 года был разбит палаточный лагерь. Здесь они работали: разгружали вагоны, сбивали в ДОКе ящики под патроны и снаряды, участвовали в строительстве понтонного моста через Енисей. Им выдавали паек и разовое горячее питание.
Дальше — теплоходами и баржами по Енисею. Караван переселенцев напоминал Ноев ковчег — вперемешку с русским звучала латышская, литовская, финская, немецкая, еврейская, украинская, греческая речь. Долгий путь в тесных трюмах, антисанитария, плохое питание... Не менее тяжким испытанием была оторванность от мира — за все время пути ни газет, ни радио, ни вестей с фронтов.
Из воспоминаний жительницы Минусинска Эммы Иосифовны Барбье: «Осенью погрузили нас на баржи, в трюмы. С одной стороны соль была, с другой — железные стеллажи. На них распределили место для каждой семьи. Там и стол был, и койка... Привезли нас в Туруханск на рыболовную точку. Расселили в бараках на 200 семей каждый. Пурга, снег — задует, заметет, что не можем даже выйти воды себе набрать. Снег почерпнешь и все. А утром придут, раскопают».
Вместе с немцами в приполярные места были сосланы ингерманландские финны (ижорцы). Многие из них были высланы из родных мест по приказу 21 августа 1941 г. «О выселении из Ленинграда и области социально опасных лиц» и постановлению «О выселении из Ленинграда в административном порядке социально опасного элемента», изданного властями 9 марта 1942 года.
О масштабах переселенческого движения и его темпах можно судить по тому факту, что за два дня (26—27 марта 1942 года) из Ленинграда и Ленинградской области было выселено 96 тысяч человек, включая и ингерманландских финнов. По данным В.Н. Земскова, на спецпоселение в Красноярский край поступило 17 837 ингерманландских финнов (ижорцев) и родственных им вепсов.
Ингерманландия, или Ингрия, — это Ижорская земля, по-шведски Ingermanland — центральная часть современной Ленинградской области. Ижорское и водское автохтонное население Ингерманландии русские источники обычно именуют общим названием «чудь»
Сосланные ингерманландские финны попали в ближние окрестности Красноярска, в пос. Кичибаш Новоселовского района, в Даурский район, в Хакасию, в Нижнеингашский район и в районы вокруг Ачинска, а также были расселены по Енисею к северу от Красноярска. Летом 1942 года многих угнали в Туруханский район, в Дудинку и ниже, в Караул и Усть-Порт, а некоторых — в Хатангу, на восток Таймыра.
В декабре 1943-го очередной жертвой депортации стали калмыки. На спецпоселении оказались 24 998 калмыков. Владимир Биргер пишет: «...депортированных калмыков привезли в наш регион в начале 1944 года. Часть оставили в Красноярске, на ДОКе. Их загнали в три барака за конным двором ДОКа, где раньше жили ссыльные крестьяне. С тех пор эти бараки стали звать «калмыцкими», а близлежащий магазин по ул. Свердловской называют так и поныне».
Депортированных калмыков расселили в самые разные уголки нашего края — в верховья Маны, Балахтинский и Ярцевский районы, в Предивинск, в Хакасию. Большинство из них, никогда прежде не видевшие леса, попали в тайгу, к которой были совершенно не приспособлены. Можно предполагать, что в степной Хакасии жители степной Калмыкии оказались в несколько лучшем положении. Многочисленный калмыцкий контингент был трудоустроен в сельском хозяйстве, в лесной и золотодобывающей промышленности края.
27—28 июня 1944 года началась депортация черноморских греков.
Жителям европейских территорий было довольно трудно адаптироваться к сибирским условиям. Тайга, гнус, непривычные климат и пища — все это осложняло жизнь поселенцев. Как отмечают исследователи и вспоминают многие из семей спецпереселенцев, самым сложным временем была первая зима. Большая часть людей не взяли с собой теплые вещи, за что в дальнейшем жестоко расплачивались.
Из воспоминаний Антонины Майхер: «…мама обменяла уже все самые лучшие вещи на хлеб и картофель. Не могла тогда уже выкупить пайку хлеба и супа. На вырубку в лес надо было идти 2 километра. У мамы не было валенок, ноги оборачивались тряпками. В ближайших лесах жили бурые медведи, о них говорили, что они опасны для людей. Зимой они подходили к самым баракам… Летом надоедали полчища мух и комаров. Мошка атаковала человека и могла заесть его насмерть. Люди мазались вонючим маслом, а на головы надевали сетки».
Как и у коренных жителей Сибири, у спецпереселенцев остро стояла проблема питания. «Самые бедные многодетные хозяйки пекли пышки, замешанные на лебеде, опилках, только чуть-чуть добавлялась дробленка из зерна. А чтобы эти пышки отделялись от сковороды, ее подмазывали техническим солидолом. Толкли овес и варили из него кашу, ели жмых».
Для обитателей Туруханского района настоящим спасением стал караван из 32 барж, который вмерз в лед в устье Сухой Тунгуски. Речники не успели до конца навигации доставить грузы в Норильск. Пришлось зимовать на реке. Каравану требовались рабочие для забоя скота, для переборки картофеля, муки и моркови, для строительства, для заготовки дров и других работ. Бойщикам разрешалось брать кровь забитых животных; ее жарили, парили, варили и пекли лепешки, добавив муки. Рабочие дополнительно в караванной столовой получали триста граммов хлеба и обед из двух блюд. А затем ранний ледоход мая 1943 года раздавил баржи. Чтобы спасти муку и масло из вод Енисея, мобилизовали все взрослое население Костина, Мироедихи, Турухан-ска, Якутов, Конощели, Ангутихи и Горошихи. Люди припрятали мешки с мукой, сотрудники органов проводили повальные обыски. Но все найти не удалось, и семьи многих переселенцев смогли создать запасы на некоторое время.
Гораздо меньше повезло обитателям туруханского станка Баиха. Из 140 переселенцев в зиму 1943 года 51 умер от голода и холода. На станке Мельничном из 20 семей за зиму почти все умерли. Погибали прежде всего дети, менее устойчивые к климату и тяжелым условиям жизни, чем взрослые.
Ссыльные польки впоследствии рассказывали: «Новорожденных не было вообще. Ни одна из наших женщин не родила ребенка по той простой причине, что у всех у них прекратилась менструация. Поводом к этому послужила резкая смена климата, а также господствующий там голод. Со всей уверенностью можно сказать, что это была естественная реакция организма. Но в то же время каким это было огромным счастьем».
В первом полугодии 1944-го в крае умерло 826 калмыков. Цифра вызвала удивление в столице, и заместитель наркома внутренних дел СССР комиссар Госбезопасности 2-го ранга Чернышев поручил начальнику УНКВД по Красноярскому краю полковнику Госбезопасности Семенову «расследовать причины большой смертности указанных спецпереселенцев и результаты расследования сообщить».
Центральные власти требовали, чтобы переселенцы использовались по профилю. Уже отмечалось, что каждого специалиста стремились распределить на соответствующее предприятие. Однако рабочие руки требовались в каждой отрасли хозяйства. Поэтому труд поселенцев использовали буквально везде. Они пахали землю, рубили лес, пилили, кололи и возили дрова, строили жилье, склады, конторы, работали на угольных копях, добывали золото. В то же время неоправданные попытки использовать трудовые ресурсы для работы в непривычных условиях не приветствовались вышестоящими инстанциями.
Так, Туруханское районное отделение НКВД получило строгое предписание от НКВД СССР не использовать калмыков на сельхозработах. Немцев стремились задействовать в сельском хозяйстве. Подавляющее большинство из них знакомы с крестьянским трудом — трактористы, коневоды, слесари, кузнецы. Но вскоре их «потребовал» Север, где переселенцам пришлось заняться новым видом деятельности — охотой и рыбалкой. Но даже здесь они поднимали сельское хозяйство. В колхозе имени Свердлова, в деревне Селиванихе Туруханского района, увеличились показатели урожайности. В СтароТуруханске поселенец Шульц на голом месте организовал пригородный совхоз. Вскоре хозяйство обеспечивало районный центр ранней зеленью, молоком, творогом, из года в год увеличивал поставки мяса, обеспечивал все потребности в картофеле и капусте.
Тяжелее пришлось грекам. На родине они традиционно занимали нишу торговцев, организаторов каботажных плаваний, моряков. В Сибири их профессиональные качества оказались мало востребованными.
Калмыков активно использовали на лесозаготовках. Надо сказать, что степняки в лесу показывали низкое качество работы. Так, 117 калмыков были отправлены на заготовку топлива для стеклозавода в поселке Памяти 13 Борцов. Через некоторое время руководство предприятия констатировало, что чисто калмыцкие бригады выполняют план заготовок на 15—20 %, тогда как местные лесорубы — на все 100 %. Для стимуляции труда рекомендовалось формировать смешанные бригады, хотя и признавалось, что производительность труда в таких формированиях будет на уровне 80—85 % от плана.
Аналогичную проблему поднимал в отчетах начальник Управления НКВД по Красноярскому краю П.И. Семенов. Он сообщал, что среди работающих калмыков «нормы выработки не выполнялись не только в лесной, но и золотодобывающей промышленности».
Причина крылась в традиционном образе хозяйствования этого народа. Степняки не имели опыта в промышленности, на лесозаготовках, в посевном сельском хозяйстве. Калмыки — отличные рыбаки и скотоводы — тоже должны были быть востребованы по профилю. Более 3000 семей рыбаков было целенаправленно расселено в рыбопромышленных районах. В Красноярском рыбтресте — 2100 семей и Таймырском — 900 семей. Среди них нашлись умельцы, которые предложили новую технологию обработки тугуна — особый посол в поллитровых банках.
Несмотря на массовый уход на фронт большей части трудоспособного населения, голод, суровые условия жизни в тылу воюющей страны, количество жителей края выросло. Так, в 1941 году в Красноярске проживало 190 000 человек, а в 1945 — 240 000. Главную роль в этом процессе сыграл не естественный прирост и эвакуации, а принудительные переселения «спецконтингента».
Источники: Бугай Н.Ф. Л. Берия – И. Сталину: «Согласно Вашему указанию...». М., 1995. Воспоминания воспитанника детского дома в с. Малая Минуса Болеслава Влодарчика // «RODAGY» («Соотечественники»): Сибирская газета конгресса поляков в России. 2000. № 4 (16). Гурьянов А.Э. Репрессии против поляков и польских граждан. М., 1997. Зберовская Е. Польские спецпереселенцы в Красноярском крае (1940–1945) // Сохранение и взаимопроникновение национальных культур как фактор устойчивого развития Приенисейского края. Красноярск, 2004. Земсков В.Н. Заключенные, спецпоселенцы, ссыльные, высланные // История СССР. 1991. № 5. Материалы из личного архива Ивлевой Т.В. Материалы Красноярского общества «Мемориал». URL: memorial.krsk.ru Материалы районных архивов и музеев Красноярского края. Поляки на Енисее. Красноярск, 2005.
В годы войны произошли кардинальные изменения в политике советского руководства по отношению к Русской православной церкви (РПЦ) — от воинствующего атеизма и преследования священников к союзу с духовенством. Перемены коснулись и представителей других религиозных объединений. Конечно, официально Церковь не сразу была признана советским государством, в этом смысле какое-то время все оставалось по-прежнему. В то же самое время началось стихийное возрождение религиозных традиций. Русской православной церкви были разрешены выборы патриарха, открывались духовные школы, было возобновлено издание «Журнала Московской патриархии», учреждались приходы, открывались храмы и монастыри, восстанавливались права священнослужителей на свободное проживание и передвижение внутри страны, с них были сняты ограничения в паспортном режиме.
Митрополит Сергий стал Главой Русской православной церкви в 1943 г.
Что же стало причиной такой лояльности сталинской власти военного периода к духовникам? Христианство всегда несло заряд большой нравственной силы, что особенно важно было в годы войны. Перед лицом опасности Сталин искал поддержки у Церкви.
Безусловно, свою роль сыграла патриотическая позиция, занятая РПЦ. Уже 22 июня 1941 года Местоблюститель Патриаршего престола митрополит Сергий обратился к народу с посланием, в котором призвал верующих встать на защиту Родины. Денежные средства РПЦ серьезно пополнили Фонд обороны, Фонд помощи раненым, Фонд помощи детям и семьям бойцов Красной Армии. Сумма добровольных взносов верующих к концу войны составила около 300 миллионов рублей. Часть собранных денег была использована на создание танковой колонны им. Димитрия Донского и авиационной эскадрильи им. Александра Невского.
Активную роль РПЦ в противостоянии захватчикам высоко оценило руководство партии и государства. В телеграмме Местоблюстителю митрополиту Сергию от 25 февраля 1943 г. И.В. Сталин писал: «Прошу передать православному духовенству и верующим, собравшим 6 миллионов рублей, золотые и серебряные вещи на строительство танковой колонны имени Дмитрия Донского, мой искренний привет и благодарность Красной Армии».
Сталин приглашал духовенство к себе в Кремль для обсуждения положения Русской православной церкви в СССР и возможности открытия духовных школ и академий. Еще один неожиданный шаг навстречу Церкви: Сталин разрешил провести Поместный собор и выборы патриарха. Так, упраздненное православным царем Петром I патриаршество было восстановлено при богоборческом советском режиме. Главой Русской православной церкви 8 сентября 1943 года стал митрополит Сергий (Страгородский).
После кончины патриарха Сергия, согласно его завещанию, в права Местоблюстителя Патриаршего престола вступил митрополит Алексий, единогласно избранный на заседании Поместного собора в начале февраля 1945 г. Патриархом Московским и всея Руси.
Патриотическая деятельность РПЦ и ее руководства в первые годы войны сыграла важную, если не решающую, роль в крутом изменении властью своего отношения к Церкви в лучшую сторону. По всей стране стали открываться закрытые ранее приходы — только с января по ноябрь 1944 г. было открыто более 200 церквей. В Москве открылся Богословский институт, из тюрем, лагерей и ссылок возвращались священнослужители.
Сталин высоко оценил патриотическую деятельность РПЦ в годы войны, свидетельством чему стало присутствие патриарха Алексия на трибуне Мавзолея В.И. Ленина во время Парада Победы на Красной площади 24 июня 1945 г. и несколько позднее — награждение патриарха орденом Трудового Красного Знамени.
К началу войны на территории Красноярского края не осталось ни одного действующего храма. Ближайший храм был в Новосибирске, где по воле случая была оставлена действующая кладбищенская часовенка. В то же время, согласно переписи 1937 года, число верующих в стране оставалось значительным.
Большая часть оставшихся в живых красноярских священнослужителей пребывала в лагерях и ссылках. Исследованные документы свидетельствуют, что подавляющее большинство иереев, которые в годы войны вновь будут призваны к служению в возрожденных красноярских храмах, прошли дорогами ГУЛАГа. Небольшое число батюшек и диаконов, оставленных на воле, либо были преклонного возраста, либо осели на непритязательных мирских должностях — сторожами, столярами, счетоводами в самых глухих районах края.
Архиепископ Лука (в центре верхнего ряда) был участником Поместного Собора в
1943 г.
Казалось, что православная жизнь на берегах великой реки прервана и навсегда остановилась. Однако было это далеко не так. Обрушившаяся на мир война изменила и этот мир, и самих людей. Начиная с 1942 года медленно, но верно начались перемены. Своим возрождением красноярская Церковь обязана, прежде всего, замечательному хирургу и архиепископу Луке (Валентину Феликсовичу Войно-Ясенецкому), а также настоятелю Покровской церкви Николаю Васильевичу Попову. Этот человек помогал фронту не только словом, но и делом. За 1943 год Попов помог собрать для обороны страны деньги на строительство танковой колонны им. Дмитрия Донского, за что церковный совет, им возглавляемый, получил благодарность от И.В. Сталина. Именно стараниями Попова была возвращена верующим Покровская церковь.
Архиепископ Лука (в миру Валентин Феликсович Войно-Ясенецкий) родился 27 апреля 1877 г. в Керчи, в семье аптекаря. Отец его был католиком, мать — православной. По законам Российской империи дети в подобных семьях должны были воспитываться в православной вере. Он был третьим из пятерых детей.
Родители его вскоре переехали в Киев, где он в 1896 году одновременно окончил 2-ю Киевскую гимназию и Киевское художественное училище. Затем Валентин Феликсович проучился год на юридическом факультете и перешел на медицинский факультет Киевского университета.
«На третьем курсе, — пишет он в «Мемуарах», — произошла интересная эволюция моих способностей: умение весьма тонко рисовать и любовь к форме перешли в любовь к анатомии...»
В 1903 г. он с отличием окончил университет и объявил родным и друзьям о своем желании всю жизнь быть «мужицким», земским врачом, помогать бедным людям.
Во время Первой мировой войны в нем пробудилось религиозное чувство, и он начал постоянно ходить в церковь. В 1921 г. профессор Войно-Ясенецкий был рукоположен в диакона, затем в иерея и назначен младшим священником Ташкентского кафедрального собора, оставаясь и профессором университета.
В мае 1923 г. отец Валентин принял пострижение в монашество с именем Луки, в честь св. апостола и евангелиста Луки, который, как известно, был не только апостолом, но и врачом и художником.
Валентин Феликсович Войно-Ясенецкий, хотя и родился далеко от Красноярского края, был тесно связан с ним на протяжении всей жизни. 1924—1925 гг. он провел в Енисейске, в 1930—1933 гг. — в Архангельске. 1937-й снова забросил его в наш край: профессор жил и работал в селе Большая Мурта, а с осени 1941 года — в Красноярске.
Свой колоссальный духовный и врачебный опыт Войно-Ясенецкий вместил в десятки богословских и научных трудов. «Очерки гнойной хирургии» принесли ему в 1944 году Сталинскую премию. Но выше всех трудов автор ставил так и не опубликованную при жизни книгу «Дух, душа и тело».
Умер Валентин Феликсович Войно-Ясенецкий 19 февраля 1961 года.
В нашем городе этот незаурядный человек оставил о себе хорошую память, сделал много добрых дел, спас тысячи жизней, служил нравственным идеалом и опорой нашим землякам в тяжелые годы. 11 ноября 1994 года прошла торжественная служба в Покровском соборе, где архиепископ Лука был причислен к лику святых в Красноярске. В память об этом человеке на перекрестке проспекта Мира и улицы Горького в 2002 году был установлен памятник святому Луке (скульптор Б.И. Мусат).
В начале войны Войно-Ясенецкий послал телеграмму Председателю Президиума Верховного Совета М.И. Калинину: «Я, епископ Лука, профессор Войно-Ясенецкий, отбываю ссылку [по такой-то статье] в поселке Большая Мурта Красноярского края. Являясь специалистом по гнойной хирургии, могу оказать помощь воинам в условиях фронта или тыла, там, где будет мне доверено. Прошу ссылку мою прервать и направить в госпиталь. По окончании войны готов вернуться в ссылку. Епископ Лука».
Когда она пришла на городской телеграф, ее не передали, а направили в крайком, где она легла на стол первого секретаря Голубева. После обсуждения с руководством НКВД края решили послать телеграмму в Москву. Ответ пришел незамедлительно. Профессора приказано было перевести в Красноярск.
Сразу несколько ведомств заинтересовались хорошим хирургом: больница водников, штаб военного округа. Красноярск должен был стать последним восточным пунктом эвакуации раненых. Для этого был организован огромный эвакопункт, состоящий из десятков госпиталей. С фронта уже шли в Сибирь первые санитарные эшелоны. Эвакопункт нуждался в помещениях, белье, продуктах, врачах, а главное — в квалифицированном научном руководстве. На тысячи километров вокруг не было более необходимого и квалифицированного специалиста, чем профессор Войно-Ясенецкий.
«В конце июля прилетел на самолете в Большую Mypту главный хирург Красноярского края и просил меня лететь вместе с ним в Красноярск, где я был назначен главным хирургом эвакогоспиталя 1515. Этот госпиталь был расположен на трех этажах большого здания, прежде занятого школой. В нем я проработал не менее двух лет, и воспоминания об этой работе остались у меня светлые и радостные. Раненые офицеры и солдаты очень любили меня. Когда я обходил палаты по утрам, меня радостно приветствовали раненые. Некоторые из них, безуспешно оперированные в других госпиталях по поводу ранения в больших суставах, излеченные мною, неизменно салютовали мне высоко поднятыми прямыми ногами», — писал архиепископ в автобиографии.
Отчеты госпиталя 1515 свидетельствуют: многие раненые из «безнадежных» выздоровели. Войно-Ясенецкий еще два года оставался на положении ссыльного. Дважды в неделю он был обязан отмечаться в милиции. Выезжать на научные конференции в другой город он мог с разрешения чекистов и должен был писать рапорты.
В первую красноярскую зиму 1941—1942 годов начальство отнеслось к Валентину Феликсовичу настороженно — все-таки ссыльный поп. А в каморке, в которой его поселили, иконы на стене, на столе — портрет Ленина. Это необычное сочетание вполне объяснялось его взглядами, о которых вспоминала работавшая в те годы с Валентином Феликсовичем врач-хирург Валентина Николаевна Зиновьева: «Он часто говорил, что и у Ленина, и в религии есть что-то общее в морально-эстетическом вопросе».
С первых же дней работы в Красноярских госпиталях он трудился самозабвенно. Много оперировал, все свои силы и знания отдавал обучению молодых хирургов и, как всегда, тяжело переживал каждую смерть. Питался плохо, часто не успевал даже получать продовольствие по своим карточкам. Госпитальные санитарки тайком пробирались в его комнату, чтобы оставить на столе тарелку каши.
Отношение властей к Войно-Ясенецкому весной 1942 года улучшилось. Ему стали выдавать обед, завтрак и ужин с общей кухни, заботиться об улучшении условий его работы, а руководитель крайздрава лично хлопотала о приобретении шнурков для ботинок профессора.
В.Ф. Войно-Ясенецкий с медперсоналом эвакогоспиталя
Покровская церковь. Красноярск
«[В Иркутске на межобластном совещании главных хирургов] устроили настоящий триумф, — писал Валентин Феликсович сыну. — Мнение обо мне в правящих кругах самое лучшее и доверие полное. Слава Богу!» В Красноярске он сделал ряд новых открытий. Его операции, лекции, доклады на конференциях высоко ценили врачи, доценты и профессора. «Почет мне большой: когда вхожу в большие собрания служащих или командиров, все встают».
Осенью 1942 года Валентина Феликсовича вызвали в крайком партии, как утверждают некоторые источники, к первому секретарю крайкома. Священнику объявляют о скором изменении положения Церкви в стране. Тогда же происходит событие, о котором он с гордостью скажет в своей автобиографии: «Священный синод при Местоблюстителе Патриаршего престола митрополите Сергии приравнял мое лечение раненых к доблестному архиерейскому служению и возвел меня в сан архиепископа».
Определение № 40 Патриаршего Местоблюстителя, Главы Православной церкви в СССР Сергия, митрополита Московского и Коломенского, г. Ульяновск. Слушали. Предложение Местоблюстителя, что ввиду пребывания Преосвященного бывшего Ташкентского архиепископа Луки (Войно - Ясенецкого) в Красноярске было бы целесообразно поручить Преосвященному архиепископу вдовствующую Красноярскую епархию.
Святитель Лука в Красноярске
Определили. Преосвященному архиепископу Луке (Войно-Ясенецкому), не отрывая его от работы в военных госпиталях по его специальности, поручить управление Красноярской епархией с титулом архиепископа Красноярского. О чем и послать Преосвященному архиепископу Луке к исполнению указ.
Патриарший Местоблюститель Сергий, митрополит Московский, Варфоломей, архиепископ Ульяновский, управляющий делами Московской патриархии протоиерей Н. Колчицкий.
5 марта 1943 г. Лука в письме сыну сообщает: «Господь послал мне несказанную радость. После шестнадцати лет мучительной тоски по церкви и молчания отверз Господь снова уста мои. Открылась маленькая церковь в Николаевке, предместье Красноярска, а я назначен архиепископом Красноярским... Конечно, я буду продолжать работу в госпитале, к этому нет никаких препятствий».
Срок сибирской ссылки архиепископа Луки официально закончился в июле 1942 года, но фактически продолжался до конца 1943-го. В 1944 году владыка получил новое церковное назначение и переехал в Тамбов.
Известно, что первым вновь открытым в военные годы на Красноярской земле храмом стала маленькая Никольская кладбищенская часовня в Николаевке — рабочем районе города, фактически пригороде, расположенном в нескольких километрах от центра, на высокой горе.
Запись в дневнике красноярского протоиерея Николая Александровича Климовского от 1 марта 1943 г.: «Вчера был в Николаевке. Часовня на кладбище открыта для богослужения, 28.2 была совершена первая литургия в родительскую субботу. Вчера предполагалась тоже литургия, но арх. Лука, за неимением арх[иерейского] облачения, вина — кагора — и просфор с печатями, служить не стал, а была отслужена обедница и молебен о даровании победы над врагом. Арх. Лука произнес проповедь: поздравил с великим праздником, т.е. с открытием богослужения, и закончил поучением о Страшном суде, ибо неделя мясопустная. О. Захаров прочитал послание митр. Сергия с приглашением о пожертвованиях на танковую колонну Димитрия Донского.
И далее до конца года следуют записи, в которых упоминается о богослужениях в Никольском храме, они позволяют увидеть, что народу на богослужениях бывало много. Вот, например, одна из них: «12 апреля. С открытием богослужения в Николаевской часовне является желание спутешествовать туда. Два раза все-таки сходил. В часовне тесно, войти в храм очень трудно, почти невозможно. Отчасти это обстоятельство удерживает от путешествия, старческая слабость в ногах. Как-никак, расстояние не ближнее, нужно пройти не менее как часа полтора. А все-таки сходить необходимо».
Итак, первое после перерыва длиной в пять с лишним лет в Красноярске православное богослужение вновь было совершено — в Родительскую (мясопустную) субботу 27 февраля 1943 г., когда православный народ поминал усопших православных христиан. С этого дня на Красноярскую землю стали возвращаться православные храмы.
Владыка Лука писал: «О первом богослужении мало кто знал, но все-таки пришло человек двести. Многие стояли на дворе... Первое богослужение... сразу же очень улучшило мое нервное состояние, а неврастения была столь тяжелая, что невропатологи назначили мне полный отдых на две недели».
В одном из писем Лука сообщает: «До крошечной кладбищенской церкви в Николаевке полтора часа ходьбы с большим подъемом в гору. И я устаю до полного изнеможения… Ходить я должен был по такой грязи, что однажды на полдороге завяз, упал в грязь и должен был вернуться домой».
Начиная с 1944 года открытие церквей в Красноярском крае шло усиленными темпами. 16 ноября и 1 декабря 1943 года в исполком Красноярского горсовета были направлены ходатайства за подписью настоятеля Никольской кладбищенской часовни Николая Васильевича Попова об открытии Покровской церкви, занятой воинской частью. В ходатайствах говорилось о необходимости проинформировать, о решении вопроса архиепископа Луку перед его поездкой в Москву.
9 февраля 1944 года датируется заявление на имя Карпова от церковного совета Николаевской кладбищенской церкви, подписанное председателем церковного совета, новоназначенным настоятелем церкви протоиереем Петром Ушаковым, и членами совета: «...Кладбищенская часовня слишком мала и тесна, вмешает не более 200 человек, тогда как верующих собирается в воскресенье до 1000 человек, а в большие праздники и больше... Не поместившиеся молящиеся вынуждены бывают стоять под открытым небом как в зимнюю стужу и ветер, так и в летнее время под дождем, что сопряжено с риском потери здоровья. Отдаленность часовни от города является большим препятствием для посещения… а поэтому религиозное чувство 75 % верующих Красноярска остается неудовлетворенным. Потребность же в религиозной удовлетворенности в настоящее время большая, так как в каждой семье имеется не один, а два и более членов семьи, ушедших в Красную Армию, о здравии и спасении которых оставшиеся верующие члены семьи очень хотели бы помолиться. А тем более ощущается сильная потребность в заупокойной молитве об убиенных на поле брани воинов».
Через два с половиной месяца после отъезда святителя Луки из Красноярска к новому месту служения председателю Совета по делам РПЦ при СНК СССР т. Карпову направляется отношение председателя исполкома Красноярского крайсовета В. Колушинского по поводу возможной передачи верующим здания Покровской церкви: «...1. Здание бывшей Покровской церкви занято в настоящее время мастерской и складом в/ч № 34110. Произведена перепланировка внутренних переборок церкви в соответствии с требованиями в/ч. Стены и потолок как внутри, так и снаружи требуют штукатурки и побелки, при снятии колоколов проемы колокольни были разломаны, деревянных лестниц нет. Необходимо остекление во всех верхних рамах. Здание в/ч может быть освобождено через 1—2 месяца».
И уже в первых числах мая 1944 года товарищу М. Лаксенко сообщается, что Советом принято положительное решение «по заявлению верующих о передаче в их пользование бывшей Покровской церкви в г. Красноярске вместо ныне ими занимаемой Николаевской кладбищенской часовни и все необходимые предметы культа для оборудования Покровской церкви».
Лето и большую часть осени 1944 года будущая община Покровской церкви посвятила ремонту и восстановлению изуродованного временными жильцами храма. Официальный договор с горисполкомом о принятии общиной здания Покровской церкви был подписан 8 мая 1945 года.
С января 1944 г. приходы епархии вновь остались без руководителя. Собственно, действующая церковь была всего одна, но в органы власти уже начали поступать и рассматриваться ходатайства о регистрации православных общин от верующих других городов и сел края.
Какое-то время церковную жизнь Приенисейского региона курировали священники Покровской церкви — протоиерей Петр Ушаков и иерей Николай Попов, но вскоре временное управление Красноярской епархией, по решению Синода, принял на себя архиепископ Новосибирский и Барнаульский Варфоломей (Городцев). Вплоть до июля 1990 г. приходы Красноярской епархии оставались в ведении Новосибирско-Барнаульского архиерея.
Решения об открытии большинства храмов Красноярского благочиния были приняты в 1945 г. К 1 января 1946 г. должны были открыться 13 церквей в крае. Реально же работали две церкви в Красноярске, по одной в городах Абакане, Минусинске, селах Сухобузимском, Шилинском, Новоселовском и селе Кома. Всего 8 приходов.
Источники: Архиепископ Лука. Автобиография // Сибирские владыки. Кн. 2. Испытание. Красноярск: Изд-во «Красноярское Воскресение», 2006. 144 с.: илл. Бажан Т.А. Русская православная церковь в период Великой Отечественной войны // Великая Отечественная война 1941—1945 гг.: 60 лет Победы: материалы научной конференции. Красноярск: РИО ГОУ ВПО КГПУ им. В.П. Астафьева, 2005. 332 с. Майстренко В.А. Воин Ясенецкий // Сибирские владыки. Кн. 2. Испытание. Красноярск: Изд-во «Красноярское Воскресение», 2006. 144 с.: илл. Малашин Г.В. Судьба Церкви в судьбе храма: Очерки по истории красноярского Свято-Троицкого собора. Красноярск: ООО «Издательский дом «Восточная Сибирь»: Издательско-полиграфический комплекс «Платина», 2008. 160 с.: ил. Швечиков А.Н. Русская православная церковь в годы Великой Отечественной войны. URL: HTTPS://www.bestreferat.ru/referat-76667.html Аржаных О. Из воспоминаний красноярцев о святителе Луке // Православное слово Сибири. 2002. № 23. С. 26—27. Кульчицкая В. Солдат заступник // Красноярский край сегодня. 2002. 8—14мая. С. 6. Майстренко В. Солдатский лекарь // Честь и Родина. 2002. 26 сентября. С. 4. Поспеловский Д. Русская православная церковь в XX веке. М., 1995. Святитель Лука Крымский (Войно-Ясенецкий). Я полюбил страдание... Автобиография. М., 2001. Люди и судьбы XX века. Тезисы докладов и сообщений науч. конф. Красноярск, 2003. Чернышов В.В. Документы Госархива Красноярского края о взаимоотношениях власти и церкви в 1918—1940 гг. // Отечественные архивы. 2001. № 4. С. 35—37.
Публикуется по HTTPS://pobeda.krskstate.ru/