(автор В.А. Новокшенов с. Тюхтет)
В Сибири, как и во всей России, в конце двадцатых годов было неспокойно. Не сумев в 1928-1929гг заинтересовать крестьянство экономически в сдаче государству хлеба, Сталин взял на вооружение принуждение, насильственные методы изъятия хлеба. По стране разъезжали представители власти, чтобы организовать мероприятия по «выкачиванию» хлеба у зажиточного крестьянства. В ноябре 1928 года в Сибирский край прибыл сам Иосиф Сталин. Он присутствовал на заседании Сибирского краевого комитета партии, который возглавлял Эйхе. Тогда было принято решение организовать репрессивные меры по отношению к крепким хозяйствам, судить и через прессу пригрозить, что так будет со всеми, кто станет придерживать и не сдавать хлеб.
Был взят курс на сплошную коллективизацию, хотя в апреле 1929 года на третьем окружном съезде Советов в г. Ачинске признавалось, что «Индивидуальный сектор сельского хозяйства еще продолжительное время будет играть главную роль в производстве товарной продукции в сельском хозяйстве. Поэтому необходимо всячески ния к политике ликвидации кулачества, как класса».
В речи на конференции аграрников 27 декабря 1929 года Сталин говорил: «Теперь раскулачивание в районах сплошной коллективизации не есть уже простая административная мера. Теперь раскулачивание представляет там составную часть образования и развития колхозов, не менее смешным кажется другой вопрос: можно ли пустить кулака в колхоз? Нельзя, ибо он является заклятым врагом колхозного движения. Кажется ясно». Сталин понимал, что у колхозов можно будет легче брать хлеб, надеялся, что так решится хлебная проблема. Правовой основой репрессий послужило постановление ВЦИК от 01.02.1930г. Крестьянская ссылка считалась бессрочной. В феврале 1930 года большую группу крестьян выслали из Ачинского округа, несколько тысяч крестьян с детьми, стариками были высланы на север в Енисейский район, как говорили «на Маковку» с. Маковское по реке Кеть.
Словно подтверждая теорию обострения классовой борьбы, то тут, то там возникали крестьянские волнения, организовывались отряды, осуществлялись нападения на коммунистов, представителей Советской власти. В такой обстановке вольготно себя чувствовали уголовники, бандиты, грабители и воры. В Ачинский округ пришло сообщение, что «в целях усиления борьбы на территории Сибирского края с бандитизмом, вооруженными грабежами, Совет Народных Комиссаров РСФСР 1 ноября 1929г постановил: объявить территорию Сибирского края «Неблагополучной по бандитизму сроком на три месяца». Были созданы «особые тройки» для внесудебного рассмотрения дел, связанных с выступлениями против Советской власти.
Указывалось также, что необходимо «произвести немедленный и точный учет всех бывших бандитов и участников грабительских шаек и срочно выявить всю их деятельность в данное время, и если они не прекратили свои действия, то принять меры к привлечению их к ответственности».
В Ачинскую окружную милицию поступило донесение, что в ночь на 6 июня в поселок Киржацкий Боровского сельсовета Тюхтетского района прибыла банда, в ней было около 300 человек. Проводилось собрание, велась вербовка в свои ряды. Четыре человека из села Боровское и 16 человек из поселка Киржацкий «ушли в банду».
5 июня председатель Поваренкинского сельсовета Тюхтетского района Парфенов и секретарь сельской ячейки ВКП(б) Сергей Пазников по делам оказались у реки Чечь. Шли осторожно, стараясь не шуметь.
- Стой, взгляни, там кто-то есть,- с тревогой в голосе произнес Пазников. Парфенов пригляделся. Около кедра с винтовкой в руках стоял высокий, могучего сложения мужчина.
-Так это же наш бывший поп Уткин-Лидин!
-Неужто, Матвей Никифорович?
-Он самый, черный, как черт.
-А кто же рядом?
Сельские руководители узнали во втором человеке племянника попа – Михаила Саборашева. Оба, судя по донесениям милиции, были до этого судимы, поп Уткин – за мошенничество, а Саборашев за грабеж. После отбытия срока, они, чувствуя, что будут подвергнуты репрессиям, скрывались в тайге. Но далеко оказывается не уходили. Парфенов и Пазников не решились задерживать беглецов, вернулись в село, послали донесение в Тюхтет, в районный административный отдел. Но поп с племянником не ждали, когда их арестуют.
14 июля в отдел уголовного розыска краевого административного управления от Кубова, исполняющего
Должность начальника угрозыска Ачинского округа, поступило донесение, в котором сообщалось: «На основании полученных сведений от начальника Бирилюсского РАО доношу: 8 июля в 8 утра в Мелецкое отделение Интегрального товарищества явились пять бандитов, вооруженных одной винтовкой, двумя трехзарядными берданами, скомандовав: «Руки вверх!», под угрозой оружия забрали разного товара на сумму 500 рублей: теплые пиджаки, костюмы, 10 пар белья, брезентовые плащи, шесть сапог, табак, папиросы, две охотничьи берданы и разную мелочь. Сложили в кули, оставив о захвате товаров расписку, подписанную фамилией «Уткин», уехали на лодке вниз по реке Чулым, предупредив, что скоро приедут за хлебом и что они являются бандитами, борющимися против коллективизации. Стало ясно, что в Бирилюсском районе объявилась преступная группа из пяти человек. Чего хотела добиться группа, известно мало. И все же было понятно, что выступление связано с курсом на ликвидацию кулачества, как класса, с раскулачиванием и ссылкой состоятельных крестьян. Из кого бы не состояла группа, она могла поднять раскулаченных крестьян, на восстание против местной власти, использовать недовольство высылкой в суровые таежные места.
В документах той поры говорилось, что не было благополучно и в Мелецке. Буд-то бы организатором и вдохновителем создания повстанческих групп был коммунист Савин – председатель правления Мелецкого колхоза. В тайге собирались крестьяне, проводились собрания, на которых выступал Савин. Известный красный партизан Колтыга поднял всех партизан на восстание. Савин был арестован. В деревню Аромачево выезжал уполномоченный ОГПУ и арестовал братьев Аверьяна и Афанасия Таячковых. Они были препровождены в Ачинск.
Из кого же состояла банда? Не скажешь, что из кулаков, из членов зажиточных
семей. Кроме попа Уткина, в банде были: середняк из деревни Басмановой Степан
Татынкин, бедняк деревни Ладога Иван Пантюхин, племянник попа Михаил Сабарашев,
в документах его фамилия иногда писалась «Шабаршов». Еще в банду входил Петр
Таячков из деревни Аромачево, брат двух арестованных Таячковых. В Мелецке к
группе Уткина примкнул молодой парень из деревни Поваренкино Ефрем Кузьминых.
Плыли по Чулыму в Тюляпсы на лодке уже шестеро. От Мелецка, Тюляпсы были в 45км.
И вновь нападение на магазин. Позже были подсчитаны убытки. Оказалось, что взято
товаров на 260 рублей и одна четырехлинейная винтовка с патронами.
12 июля 1930 года было воскресенье. Отряд попа Уткина в полном составе появился в Сосновке, где были еще зимой, в феврале - марте, срублены бараки для высылаемых из родных мест крестьян. К этому времени в Тутало – Чулымский край было насильственно доставлено 12 тысяч крестьян, у которых конфисковали не только все нажитое, но и отняли право жить в родных местах. Третья часть их была расстреляна в Пуштаковском переселенческом фонде: Люблино, Скоблино, Кожаново и других местах Тутало- Чулымского края.
Стояли четыре барака, срубленных из неошкуренных сырых деревьев. Из пазов торчали пучки сена. Строили бараки на скорую руку, торопились, и теперь в них было сыро, сумеречно, грязно, пол – земляной. Поселковая комендатура находилась в Кожаново, где находился комендант Ефим Рябинин. В Сосновке, куда нагрянула банда, проживал его помощник по фамилии Шишкин, молодой человек. Старшим в Сосновке был назначен 53-х- летний спецпереселенец Максим Кириллович Киреев, крепкий, ладно скроенный, высокий мужчина. Долгие годы он потом возглавлял сосновский колхоз и похоронен в Сосновке в середине пятидесятых.
Все шестеро бандитов приплыли в Сосновку на одной большой лодке, в которой много места занимали вещи, продукты, взятые в дух магазинах. Уткин оставил у лодки одного человека, а остальные с винтовками и ружьями, поднялись на высокий берег и пошли в поселок. Стояла жаркая погода – уже начало припекать солнце. В Сосновке в это утро собралось у одного из четырех бараков, стоявших на высоком берегу Чулыма, все местное начальство. Люди сгруппировались вокруг сколоченного из широких досок стола, ведя деловые разговоры. По сенокосным делам приехал из Кожанова старший из спецпереселенцев Федор Ачкасов, широкоскулый, плечистый, выше среднего роста мужчина, от сельсовета приехал коренной чулымец Марк Кожанов. В поношенной красноармейской форме стоял, опершись на винтовку, помощник поселкового коменданта Шишкин. Подошли еще несколько спецпереселенцев. Донимала мошка, редкие комары, все чаще налетали пауты. Весь трудоспособный народ был на сенокосе, в бараках оставались дети, старики, да немощные от недоедания и больные. Несколько человек толпились поодаль от местного начальства.
Нежданные гости были одеты во все новое: на них были яловые сапоги, хлопчатобумажные легкие костюмы, брезентовые плащи. На головах – кепки, лишь на одном лихо сидела валяная шапка – самоделка.
- Кто здесь старший? – спросил Уткин.
-Вот он,- показал на Киреева один из стоявших, но Киреев поправил: - Здесь помощник коменданта,- кивнул он в сторону Шишкина.
-Заберите винтовку! – приказал своим Уткин. Шишкина разоружили.
-А кто вы такие? – поинтересовался Киреев.
Все сосновские повернулись в сторону прибывших бандитов.
-Мы пришли, чтобы освободить всех, кого привезли сюда на погибель. Где у вас люди?
- Люди на сенокосе!
- Вы что, Бога не боитесь? Сегодня же Петров день, воскресенье, праздник. Гони на сенокос, пусть люди возвращаются. Замордовали людей. Мы сейчас едем в Кожаново, разберемся с комендантом. А вы готовьтесь! За нами идет отряд в 400 человек. Уткин обратился к Кирееву:
-Что, старшой, пойдешь с нами?
-Да как сказать.
-Так и скажи.
-Посмотреть надо.
-Чего смотреть-то! В неволе живете, под ружьем.
-Так-то оно так. Против власти не попрешь, - Киреев говорил так, чтобы не обозлить главаря.
- На власть тоже укорот есть!
- Да как сказать.
-Что ты заладил свое! Надо всем народом подниматься. В бараках гнить собираетесь?
-Руки есть, лесу полно, построим. А жить и здесь можно.
-Под ружьем живете. Сам себе не хозяин.
-Оно так. Только и власть должна понять, из-под палки ничего не получится – захиреет земля.
-Жди манны небесной. Обратно вернемся, людей в отряд звать будем. Пойдут?
- Устали люди. Уткин решил, что надо прекратить этот разговор и ехать в Кожаново, где находился комендант. Там будет решаться судьба его отряда. Сбросят коменданта, лишат его власти, и люди, думалось ему, поверят в силу отряда. Уткин повернул голову к Шишкину:
- Поедешь с нами! Идем! Пошли к берегу. Навстречу идет Марк Кожанов с ружьем.
-Кто такой?
- Председатель сельсовета.
-Сдай ружье, едешь с нами. У Кожанова отняли оружие, подтолкнули к Шишкину. Конь, на котором приехал Ачкасов, был привязан у дороги к дереву.
-Чья лошадь?
- Старшего из Кожанова.
-Где он?
-С Киреевым сидит. Уткин и еще один из его группы вернулись к бараку.
-Твой конь? –спросил Ачкасов.
-Мой.
- Старшой из Кожанова?
-Старшой!
-Поедешь с нами, отпускай лошадь.
-Лошадь казенная, потеряется, отвечать придется.
- Мы за все ответим. Пришлось Ачкасову снять с лошади седло, уздечку и отпустить. Пришли к берегу, к большой лодке. Стали рассаживаться. Шишкина поместили в большую лодку, все шестеро вооруженных людей сели. Для Ачкасова и Кожанова места не осталось. Рядом на берегу лежал обласок, на котором приплыли из Пуштакова Шишкин с Кожановым. Уткин показал Ачкасову на него.
- Садитесь в обласок и плывите за нами. Дальше двадцати метров не отставать.
Так и плыли по Чулыму - впереди большая лодка, позади обласок. Против Пуштакова на берегу Чулыма сидели рыбаки. Это была рыболовецкая бригада из Кожанова. В ней рыбачил и Иван Ачкасов, брат Федора. Увидев плывущие лодки, рыбаки переглянулись.
-Что за банда едет? – высказали мысль. А с реки тоже заметили рыбаков.
-Рыба есть? – спросили.
- Нет, всю сдали.
- Тогда не заедем. Иван Ачкасов узнал своего брата. Потом долго годал, почему тот плывет в обласке, когда должен был ехать в Сосновку на лошади? Так и не смог найти ответа. Лодка и обласок скрылись за поворотом.
Ачкасовы приехали в село Чумай Мариинского уезда в 1805 году с Кавказа. Родоначальником был Влас Ачкас, женатый на грузинке. В ссылке оказались Ачкасовы пятого поколения. Все они жили в Чумае до 1930 года. Старшим сыном Григория Васильевича Ачкасова был Федор 1985 года рождения, за ним шел Алексей 1897 года, еще на три года младше Алексея был Василий. А самому младшему Ивану в 1930 году исполнилось восемнадцать лет. И было у братьев семь сестер. Федор в 1914 году был призван на флот. Их военный корабль совершил плавание из Владивостока в Мурманск. С корабля его списали по болезни. В 1918 году вернулся домой. Чумай - село большое, около тысячи дворов, а грамотных раз-два и обчелся. Федор знал грамоту, сочувствовал большевикам и примкнул к группе чумайских членов партии. Принимал участие в восстании против колчаковцев. После разгрома Колчака избирался председателем исполкома сельсовета, председателем ревкома потребительской кооперации. В семье Григория Васильевича Ачкасова было 22 человека. Женились, обзаводились детьми, но жили одной семьей., в одном доме. В 1927 году отделились Алексей и Федор, стали жить самостоятельно. Грянул 1930 год. Не подвергся раскулачиванию лишь средний сын Алексей. В 1927 году он поселился на хуторе, а в 1930 году - бросив хозяйство, уехал на золотые прииски. В феврале 1930 года была организована Кето-Чулымская комендатура, комендантом назначили Савицкого. В Мариинске ему подобрали 80 мужиков из раскулаченных семей, которых наметили выселить в Тутало – Чулымский край, в назначенных помощниках были Федор и Василий Ачкасовы. Так они оказались в Сосновке, где на высоком берегу Чулыма стали рубить бараки. Ачкасовы были умелыми плотниками. Они видели, что их заставляют готовить жилье, нормально жить в котором нельзя. Но они строили. Копали землю под бараки до полуметров глубиной, рубили стены, прорезали небольшие окна, засыпали потолки и по обеим сторонам сооружали двухярусные нары. Бревна шкурить было некогда, да никто и не заикался об этом. Вместо мха шли солома и сено. Ачкасовы старались выполнять все распоряжения участкового коменданта, и комендант оценил мужскую старательность и хозяйскую сметку. Федор вскоре стал назначаться старшим среди мужиков – строителей.
14 марта 1930 года раскулаченные семьи из села Чумай были отправлены в ссылку. В Мариинске их группу присоединили к эшелону, пришедшему из Бийска. Привезли раскулаченных крестьян с Алтая. В каждом вагоне был старший, группу крестьян высланных из Чумая назвали «Мариинский вагон». До места ссылки добирались на лошадях, все было легче с родными да со знакомыми. Общая беда сроднила людей. Первая ночевка в Рубино. В Тонгуле была дневка - запасались кормами: прокормить обоз в 130 лошадей было сложно. Дорога была разбита, лошади дохли от голода. Умирали и люди , чаще от болезней, от простуды, от стресса, от тоски по дому, который теперь был так далек. И многих, особенно пожилых людей, это обстоятельство угнетало, отнимало здоровье и надежду. В третью ночь, не доезжая хутора Сырой, где было всего два домика, остановились на постой прямо на дороге. Расчищали снег, разводили костры. Не давали людям замерзнуть среди тайги. Иван Ачкасов отметил свое 18-летие 9 марта, а через неделю его с родителями погнали в ссылку. Он собирался жениться на Тоне Богданович, но ссылка все повернула по - другому.
- Если любишь, поедешь со мной,- поставил условие жених.
- Видно судьба! Поеду, Ванюша,- ответила Тоня. Зло отметила жизнь их медовый месяц. Но любовь все перемогает. Память Ивана Григорьевича зорко впитала в себя все события того времени. Все было ново, необычно, любопытно. Большого страха не было. А забот хватало. В семье брата Федора ехал его старший 17- летний сын Михаил. Он помогал матери сохранить двух братьев и сестер. Младшему Федору было четыре годика. На другой подводе везли вещи семей Василия и Ивана. С Иваном были и родители Григорий Васильевич и Фекла Модестовна. Ехала жена Василия – Марина, с ней было двое детей. Ехала Нина – сиротка, дочь сестры Ольги, умершей в 1921 году. Самому младшему из Ачкасовых – Павлику было всего шесть месяцев, его укутывали, берегли.
В Тегульдете Ачкасовы остановились на ночь, с разрешения коменданта, у Серафима Романовича Серкуова. В 1915 году Григорий Васильевич принимал участие в строительстве тракта Четь- Тегульдет и был десятником. Жил тогда у Серковых. Серковы были также приговорены влавстью к раскулачиванию и со дня на день ждали конфискации имущества и высылки за Чулым в чичкаюльские леса. В Тегульдете Ачкасовы узнали, что братья Василий и Федор находятся в Кожанове. Все раскулаченные семьи из Чумая: Рева, Краморенко,Матренины, Ачкасовы упросили коменданта отправить их на жительство в Кожаново. И вновь пятидесятикилометровый путь по зимней дороге через Старые Куяны, через Старо- Шумилово, в Скоблино и по Чулыму на другую сторону – в Старые Туталы, в Будеево, и вновь через Чулым уже в Кожаново. Трижды переезжали Чулым, большая партия ссыльных была. Приехали в Кожаново вечером. Встретили Ачкасовых братья. Надо было устраиваться на житье, а где? Хорошо, что местные жители оказались сердобольными, приютили ссыльных. В каждом из двух десятков домов, было по две- три семьи, а иногда и больше. Ачкасовы на жительство втиснулись в небольшой пятистенок старожила Николая Андрияновича Попова. В семье Ачкасовых было 16 человек, с ними жили семьи: Ковиных -5 человек, Парфеновых -4, в хозяйской семье -6 человек. Под одной крышей ютилось более тридцати человек. Кто последний заходил в дом, закрывал дверь и ложился у порога. К лету стали спать, во дворе, сенях, на сеновале. От комаров и мошки над постелями натягивали полога. Федор Ачкасов быстро проявил свои организаторские способности и мастерство. Не умел он плохо относиться к делу. На стройке вскоре стал старшим плотником. И хотя комендант сказал вначале стройки, что построят бараки и поедут домой, в это не верилось. Построили три барака в Сосновке и Федору поручили руководить строительством в Кожаново. Заготовили лес и строили склады для продовольствия. Два склада размером 12 на 8м. к тому времени были готовы, и в них завезли муку. Когда прибыли семьи Ачкасовых, то оказалось, что их приписали к Сосновке. Пришлось просить коменданта оставить семьи на период строительства в Кожаново. Комендант Гусев согласился. Вскоре Гусева отозвали в Тегульдет на должность помощника коменданта, а в Кожаново приехал молодой, только что уволившийся из Красной Армии бывший беспризорник Ефим Рябинин.
Еще не раз предлагалось Ачкасовым увезти семьи по месту приписку в Сосновку, но Федор все оттягивал с переездом. Очень плохими были условия жизни в Сосновке. Наконец комендант, будучи в Тегульдете, добился, чтобы Ачкасовых оставили в Кожанове. Хорошие мастеровые были нужны: строили склады, затем изготовляли чаны для пихтогонных заводов, строили столярную мастерскую. Рябинин назначил Федора Ачкасова старшим в поселках Люблино и Кожаново, а 12 июля распорядился:
- Поедешь в Сосновку. Посмотришь, как там идут дела у Киреева. А я в Скоблино и в поселок Озерный проскочу. Так Федор Ачкасов оказался в тот памятный воскресный день в деревне Сосновке.
Приплыли в Кожаново, пристали к берегу.
- От лодок –никуда! – приказал Уткин Ачкасову с Кожановым. Оставив с ними одного караульного, во главе с Уткиным пятеро бандитов отправились в поселок, прихватив с собою Шишкина. Где-то через час, вернулись, помощника коменданта они отпустили.
- Где живет комендант? – спросили они у Ачкасова. Федор показал. Все пошли к крестовому дому Валекжаниных, где жил комендант Рябинин.
- Можно мне пойти домой пообедать? – спросил Ачкасов.
-Где живешь? Оказалось, что живет Ачкасов рядом.
- Можно. Иди, но никуда не отлучайся, нужен будешь.
Мать, отец, братья, дети встретили тревожными взглядами.
Неспокойно было и у него на душе: «Что замышляют эти люди? Бунт бесполезен. Допустим, разгонят комендатуру, а дальше что? Ехать домой, а там поймают и на Соловки сошлют!» Коменданта все не было, он не приехал из Скоблина. Надо было предупредить. Позвал брата Василия.
- Садись в лодку, плыви на курью! Предупреди Рябинина, что его дожидаются вооруженные люди. Против Советской власти выступают.
На курье должен был дежурить перевозчик, живший в Люблино. Его назначил еще утром Ачкасов. Когда подъехал из Скоблина Рябинин, перевозчика не было, куда-то отвлекся. Рябинин вскипел, не стал дожидаться перевозчика, и, стоя на спине лошади, переправился через курью. Мост, возводившийся каждое лето, тогда еще не был построен. Василий Ачкасов опоздал предупредить Рябинина. Но коменданта на краю поселка встретил член сельсовета и сказал, что в комендатуре его ждут подозрительные вооруженные люди.
- К чертовой матери, какие еще могут быть подозрительные люди?- махнул плеткой и рванул на своем Гнедке в деревню. Вбежав в контору, крикнул бухгалтеру Тихонову:
- Зови Ачкасова, я его в амбар посажу, переправу не обеспечил! Тихонов крикнул Федора и тот быстро пришел. Но к коменданту его не пустил один из группы Уткина.
- Тебя хотел комендант в амбар посадить, да скоро сам туда сядет. Заезжие гости заказали хозяевам дома чай и вели разговоры с местными жителями, коих набралось около десятка. Рябинин приехав из Скоблино переоделся, открыв дверь своего кабинета - квартиры, крикнул:
- Ну, кто ко мне?
Зашли Уткин с племянником. Говорили долго. О чем они разговаривали? Об этом можно только догадываться, ибо Федор Григорьевич Ачкасов, оставивший свои воспоминания о своей жизни, не слышал, о чем вели речь бывший священник и комендант, имеющий власть над тысячами высланных крестьян. Видимо поп Уткин уговорами и угрозами хотел убедить Рябинина перейти на их сторону. Но Рябинин, можно думать, не соглашался, и сам старался убедить в бесполезности выступления с оружием, призывал сдаться властям. В конторе, где сидели
кожановские мужики, оказался приехавший из района председатель комитета взаимопомощи, вели разговоры подручные Уткина. Речь шла все о том же. Они ставят перед собою цель – изменить власть в стране, установить такую, чтобы крестьянин мог свободно трудиться на земле.
- Вы, думаете, нас мало? За нами идет отряд в 400 человек, а может и больше, - говорили прибывшие. Им самим хотелось верить в эту выдумку.
- Можете открывать склады, забирать продукты.
Это все общее, - возражали кожановские мужики. Но на это не последовало реакции. Разговор затягивался. К Рябинину постепенно зашли все из отряда Уткина. Вдруг дверь открылась , сподвижникиУткина выбежали (сам он продолжал сидеть против Рябинина), расхватали оружие стоявшее в сенях. Один стал к дверям, ведущим в сени, двое в дверях конторки, где сидели мужики, двое взяли на изготовку ружья, толкнули дверь к Рябинину и крикнули: «Руки вверх!». Рябинин был обезоружен. Мужики бросились к выходу, но на них крикнули: «Ни с места!» Еще больше часа Уткин разговаривал с Рябининым, но все безрезультатно. Время двигалось вперед, приближалась полночь. От Рябинина вышел Уткин. Приставил караул к коменданту, зашел в контору.
-Арестовали вашего коменданта, а завтра поедем в Тегульдет, там тряхнем комендатуру. Все молчали. По комнате в тусклом свете керосиновой лампы, ходили клубы табачного дыма. Оказалось, что дело затевалось серьезное, что запросто можно в него впутаться.
-Ну что будем сказки рассказывать или спать? Перешел на доверительный тон Уткин.
-А можно домой пойти спать? – решился спросить Ачкасов.
-Не хочешь спать с нами, иди домой! Получил разрешение уйти к Ачкасовым и председатель комитета взаимопомощи. Правда он вынужден был соврать, когда Утекин у него спросил: -А ты партийный?
-Беспартийный ответил он.
-Тогда ладно, иди!
Вскоре в селе Кожаново наступила тишина. Сон у многих был тревожным, что же готовит завтрашнее утро? Не зря пожаловали гости с верховьев Чулыма. Надо, как говорят, на всю свою жизнь рукой, чтобы арестовать коменданта. Власть Советская крепкая ее наскоком не возьмешь. Рисковые люди. Над Чулымом слался туман. В озерах изредка крякали утки, сзывая утят. Звенели кузнечики, кричали коростели, перепелки выводили «подь-полоть», «подь-полоть»…
По округу катилась молва, что из Кожанова идет на Тегульдет отряд восставших крестьян. Одни говорили, что в отряде 400 человек, другие-600.
13 июля в 12 часов дня секретарь Бирилюсского райкома партии сообщил в Ачинское ОГПУ и окружной комитет партии, что в банде 9 июля было 5 человек, а по сведениям на 12 июля банда насчитывает до 11 человек, на вооружении имеет три трехлинейные винтовки. Далее говорилось, что банду преследует отряд под командованием начальника районного административного отдела Пульцина, который обещает нагнать ее 14 июля. Кончалось сообщение такими словами: «В отношении самоохраны меры приняты. Коммуны и колхозы охрану поставили. Паники нет, как среди колхозников, так и среди населения. В настоящее время в колхозы имеется большая тяга, вступает середняк. В Бирилюссах коммунистов не осталось- то в отрядах, то в деревнях- уполномоченными. Пока все обстоит благополучно. Позиции не сдаем. Ждем вашего распоряжения, как действовать дальше»
В Тегульдете о нашествии восставших узнали 13 июля. Тегульдетцы, кто жил в то время на Чулыме, вспоминают, что сообщил об этом молодой помощник коменданта Шишкин.Ачкасов в своих воспоминаниях пишет, что тегульдетцев перепугал председатель комитета взаимопомощи. Но факт остается фактом, поселок был взбудоражен. Весть, как говорят, распространилась с быстротой молнии. В Мариинск был послан с пакетом нарочный, другой пакет он должен был передать в Николаевске для Сусловского райкома партии. От Тегульдета до Суслова 140км.
14 июля пакет уже был в Суслове. Секретарь райкома партии Г.Новиков немедленно передал в Ачинск, в окружной райком партии о том, что из Тутало-Чулымского краяез особого нарочного получил от уполномоченного ОГПУ Медведева, следующее сообщение: «В Чулымском крае появилась банда неизвестной численностью, коменданта Рябинина банда увела12-го утром. Арестованы и обезоружены два помощника коменданта. Один бежал, наверное, уже убили. Банда на расстоянии 35км от Тегульдета. Шумихи не наделайте, меры примите, писать некогда, готовимся к встрече». У страха, Как известно, глаза велики. Видимо те, кто явился в Тегульдет из КожановА, крепко напугали тегульдетцев. Но не минули страха и сусловцы.Новиков сообщал далее: «Секйчас, если без выяснения забросить силу и оружие за 230км, можем оголить район, и кулак может этот момент использовать. Вслучае надобности все, что зависит от нас, с делаем, причем в Тутало- Чулымском крае находятся, кроме уполномоченного ГПУ, инструктор РИКа,член РИКа т. Мора, нарсудья, плюс ячейка в 12 человек».Вот так взбудоражила район и вызвала переполох шестерка бунтарей. Из Мариинска от работника ГПУ Яновского по прямому проводу в Новосибирск 15 июля было передано: «От уполномоченного Медведкева было получено донесение: 12 июля в Пуштаковском пункте появилось шесть бандитов, вооруженных винтовками, обезоружили конвоиру Шишкина, последнему удалось сбежать.13 июля на расстоянии 35 верст от Тегульдета арестовали и увели с собой участкового коменданта Рябинина, винтовку и наган его забрали.Рябинин по последним сведениясм, уже расстрелян. По непроверенным сведениям, сзади движется банда численностью 80 человек, по другим-400 человек. Следних в районе Кеть-Чулымской комендатуры, нужна помощь комендатуре, на месте сил мало. В момент отправки этого донесения получены сведения, что банда появилась в Центро-Полигоне, что в 12 верстах от Тегульдета, взяла коммуниста. Руководит операциями Медведев, просит подготовить поддержку. Ввиду неимения прямой связи с Ачинском, Ачинский окружной отдел ГПУ нами не информирован. Просим распоряжения: Мариинскому райуполномоченному мобилизовать отряд коммунистов из 35 человек держать его впредь до особого распоряжения в Мариинске. Райуполномоченными в Зачулымском и Зыряновском районах выслать в район появления банды разведку с целью предотвращения перехода банды территории Томского округа (Зырянки и Пышно-Троицкого), подготовить оперотряды из местных коммунистов. Жду ваших немедленных указаний. Яновский». В Тегульдете была развернута большая работа. Собрали весь актив райцентра: коммунистов, комсомольцев, активистов, работников комендатуры. Была поставлена задача-защитить Тегульдет от бандитов. Александр Михайлович Рыжаков, сторожил Тегульдета, был участником этого актива, был в рядах защитников Тегульдета. На берегу Чулыма в кустах засели защитники. Тем, у кого не было ружей, дали их в комендатуре. По Тегульдету патрулировали на лошадях. Стояла такая тишина, что было слышно, как гудят комары и щебечут птицы. Страху нагнали много. В комендатуре, во главе видимо, с уполномоченным ОГПУ Медведевым, комендантом Гусевым, дежурил отряд добровольцев, как говорят, резерв главного командования. Паромщикам было дано указание никого не переплавлять через Чулым. В Тутало-Чулымском крае в те годы о радиосвязи лишь мечтали. Не было радиосвязи и с районным центром. Все срочные бумаги, донесения везли на лошадях. Вот и комендант Центро-Полигона по фамилии Арбитр не знал, что в Кожанове появилась банда, и решил вечером 13 июля уехать в Тегульдет. К паромной переправе подъехал, стало темнеть. Стал кричать: - Перевозчик, дайте паром! Никто не отзывался. Тишина стояла гробовая. Долго кричал комендант, горловые связки заболели, а толку нет. Снимает из-за плеча винтовку и стреляет вверх. Раз, другой, третий. Сидящие на той стороне в кустах, приготовились к бою, у бойцов заныло под ложечкой, страх холодил души. Федор Ачкасов в своих воспоминаниях, видимо, по рассказам того же Рябинина, рисует такую картину. Буд-то в комендатуре при выстрелах многие из отряда рванули кто-куда. Один доброволец, полез через забор, и у него выстрелило ружье, ранив председателя исполкома Тегульдетского сельсовета. После этого выстрела все скрылись, за исключением коменданта Гусева, завхоза Малышева и конюха Ковина. Когда все приутихло, Гусев посылает Малышева и Ковина на берег Чулыма, узнать, что там твориться. Пришли посланники коменданта на берег и слышат, кто-то громким матом поминает Бога, мать и тегульдетских паромщиков. Посланцы решают, думают, как узнать, кто это кричит?
-Давай крикнем!
-А по нам огонь откроют!
-А мы крикнем и убежим в другое место. Так и сделали, крикнули:
-Кто там? И перебежали на новое место.
- Комендант Арбитр, а вы кто?
Отозвались.
-Паром давайте!
-Гусев запретил перевозить людей с той стороны,- сообщили мужики.
В ответ раздалась ругань. Вернулись тегульдетские разведчики и доложили обстановку. Возникла мысль перевезти коменданта Арбитра в село.
-А если коменданта заставили кричать бандиты?- высказал догадку Гусев. Так паром Арбитру и не дали. Тот не стал дожидаться утра и уехал в Центро – Полигон. Дежурство вооруженных тегульдетцев на реке, патрулирование улиц вооруженными всадниками, бдение руководящих работников села продолжалось. Ночной переполох добавил тревоги и страха.
Пульцин Александр Петрович –начальник Бирилюсского РАО (районного административного отдела), был человеком решительным. Он хорошо знал чулымские места. Это был латыш, прошедший службу в Красной Армии. В апреле 1927 года он поступил на службу в Сусловскую милицию, ему поручили курировать Тутало-Чулывмский край. Он подолгу жил на Чулыме, объездил все деревни, знал людей и, как говорилось в его служебной характеристике «пользовался громадным авторитетом, как среди инородческого населения, так и среди местных советских и общественных организаций». Люди его уважали.
В 1928 году в Чичкаюльской тайге были убиты четыре охотника из коренных чулымских татар, А.П. Пульцин провел расследование. В декабре по бездорожью были вывезены из тайги трупы охотников. Убийцы были найдены и арестованы. И хотя большую роль в расследовании преступления сыграл председатель исполкома Тюзюнского сельсовета Н.Л.Будеев, деятельность Пульцина получила высокую оценку.
Первого октября 1929 года двадцатишестилетнего А.П.Пульцина назначили помощником начальника Сусловского РАО. В феврале 1930 года он уже возглавлял милицию в Бирилюсском районе. Получив донесение, что в селе Мелецк бандой ограблен магазин, Пульцин быстро сколотил группу, и во главе ее выехал на место преступления. В группу вошли милиционеры: Козлов, Иванов, участковый инспектор из Ачинского округа Переплетов, к ним присоединился коммунист Зайцев, служащий Бирилюсского РИКа. Поплыли на лодке по Чулыму. В Мелецке Пульцину удалось узнать о целях банды. Позже в обширной докладной Ачинского окружного административного отдела за подписями начальника отдела Айзенштата и начальника уголовного розыска Веремея краевому административному отделу сообщалось об этом, что бандиты имеют цель - приобрести оружие, потом продвинуться до деркевни Тюляпсы, которая находилась в 45км от Мелецка, вниз по течению Чулыма. Там хотят ограбить отделение интеграла, затем разбить Поваренкинскую коммуну, оттуда двинуться на Сусловский район для разоружения комендатуры кулацких поселений, завербовать в банду возможное количество кулаков и скрыться в Тюхтетскую тайктивизации.
В Мелецке Пульцин пополнил свой отряд за счет добровольцев. Это были: бедняк Василий Шушенцев, середняк Николай Калинин, служащий интеграла Павел Буркулит, середняк Степан Кохтенев, комсомолец Ефим Долидудо.Теперь отряд Пульцина вырос до десяти человек. По дороге в Тюляпсы узнали, что там группа Уткина ограбила магазин, забрала продукты, четырехлинейную винтовку с патронами и на лодке поплыла вниз по Чулыму. В Тюляпсах Пульцин мобилизовал у крестьян лошадей. Его отряд пополнили еще двое. По пути в поселок Стельмахи к отряду примкнул комсомолец Стельмах, а в Тюляпсах присоединился бывший красный партизан Гребенюк. Теперь отряд Пульцина состоял из 12 человек.
12 июля в 4 часа дня отряд бирилюсской милиции прибыл в п. Рубеж. Пульцин отправил разведчиков на обласке по Чулыму, а сам с отрядом направился в Пуштаково. Сейчас этой деревни нет, как нет Сосновки, Будеева, Старых Тутал, Любина, располагавшихся вокруг Кожаново. В Пуштакове Пульцину сельские активисты сообщили, что группа Уткина направилась в Сосновку, где в четырех бараках жили раскулаченные семьи из Западно-Сибирского края. Зная, что в планы бунтовщиков входило ограбление Пуштаковского отделения интеграла и разгром комендатуры, Пульцин оставил в Пуштакове группу из четырех человек во главе с Гребинюком, а сам двинулся в деревню Кожаново. Переплавлялись через Чулым в районе плотбища. На плотбище были жилые бараки, столовая, конторка, но летом заготовка леса не велась, на плодбище мог быть лишь сторож. Видимо здесь и ночевал отряд Пульцина. Отдых был коротким, еще было темно, когда отряд появился в Золотых Лужках, это был небольшой хутор, где в то время жила девятнадцатилетняя хозяйка Анна Коровина. С нею жили брат Борис двенадцати лет и девятилетняя сестренка Женя. Муж Николай Сучков с родителями и братом Анны Егором сплавляли лес по реке. Плоты они погнали в мае и еще не вернулись. Плоты надо было доставить целыми и сохранными в устье Чулыма. Вот и хозяйничала Анна Коровина-Сучкова одна с детьми, взвалив на себя всю крестьянскую работу. Относились к их семье подозрительно. Дело в том, что настоящие хозяева хутора Матрена Григорьевна Сучкова и ее сожитель по фамилии Войтовский, опасаясь и предвидя раскулачивание, продали большую часть скота, новый дом и сбежали, оставив приемному сыну Николаю старую избу, жеребенка по второму году, корову и кроликов.
Вперед появлением отряда Пульцина на хуторе у Анны заночевали путники. Двое мужчин и две женщины из д. Сосновки, шедшие в Кожаново за мукой. И тут нагрянула милиция.
- Лошадь есть?
-Молодая, еще не запрягалась.
- А где хозяин?
- Уплыл с плотом.
- А это кто?
-Ночлежники из Сосновки. В Кожаново за мукой идут. Подняли ночлежников. Мужикам приказали: -Пойдете с нами. А женщинам приказали ждать мужчин на хуторе или возвращаться в Сосновку. Пульцин боялся, что спецпереселенцы могут каким-нибудь образом опередить его отряд и предупредить бандитов. Отряд Пульцина от хутора на Золотых Лужках двинулся по тележной проселочной дороге в Кожаново. Начинался рассвет. Набирало силы июльское росное, напоенное приятной прохладой , утро. Природа ликовала, все просыпалось и оглашало Золотые Лужки жизнерадостными звуками. И среди этого мирного великолепия двигался вооруженный отряд, жаждущий встречи с бунтарями.
Так и не удалось Федору Ачкасову и председателю комитета взаимопомощи поспать.
Долго говорили, а чуть забрезжил рассвет, прибежал конюх коменданта, постучал в
окно:
-Иди, Федор, эти, что приехали, лошадей требуют. Стали советоваться с
председателем комитета:
-Что делать давать или не давать лошадей?
-А что тут сделаешь, все-равно возьмут. Пусть уезжают. Пока одевались не торопясь, стараясь протянуть время, молодцы Уткина стали сами загонять лошадей в ограду. Искать коней не надо было. Они жались к людям, к их жилью, где курево разводилось, и ветер разгонял гнус. Когда Ачкасов пришел в ограду коменданта, недобрые гости, уже поймали шесть лошадей, в том числе и комендантского Гнедка. Двух оседлали, для других лошадей седел не оказалось.
-Комендант поедет с нами,- сказал Уткин.
-Тогда нужна еще лошадь!
-Ничего пойдет пешком. Федор Ачкасов прошел под навес, под которым стоял верстак для столярных работ, в глаза бросилась ременная плетеная плетка коменданта Рябинина. Сунул ее под стружки, чтобы не увидели незваные гости. Его подозвал Уткин и спрашивает:
-Где дорога в Пуштаново? Стал объяснять. Выходит в сопровождении одного из группы Уткина Рябинин, услышал про дорогу, говорит:
-Я покажу. Рябинин был без головного убора. Его милицейскую фуражку надел на себя поп Уткин. И вот из ограды, первым на комендантском Гнедке выехал Уткин-Лидин. Большой, черный он выглядел внушительно. Рябинина определили идти за четвертой лошадью. Что с ним собирались сделать? Если вели на расстрел, то почему не связали руки, почему не привязали к хвосту лошади? Впоследствии один из тегульдетцев, для пущей важности, чтобы придать большее значение разгрому банды Уткина, рассказывал, что Рябинину связали руки и привязали к хвосту лошади, что гнали его бегом. Нет. Такого не было. Он шел за четвертой лошадью, а сам лихорадочно обдумывал, ждал момента, чтобы сбежать. Всю ночь сидя под дулом винтовки сторожевого, он ждал, когда же задремлет его охранник. Он уже составил план, что вышибет в окне стекло и сбежит в лес. Не дождался. Надо было попытаться убежать сейчас. «Неужели,- думалось ему,- расстреляют рядом с деревней на лугу? Тогда нечего и думать о побеге». Но вот кавалькада с луга въезжает в дремучие прибрежные кусты. К счастью еще один всадник объехал Рябинина. Медлить нельзя. Комендант толкает лошадь в сторону и молнией бросается в кусты.
Стреляй в него!- раздались крики. Полыхнули три выстрела в сторону кустов. Кусты безмолствовали. Погоню не вели. Отряд Уткина последовал дальше. В Кожаново все напряженно ждали развития событий. На чердаке дома Валекжаниных под пологом спал Тихонов-бухгалтер комендатуры. Он проснулся, к нему поднялись хозяева дома братья Валекжанины. Смотрели в сторону, куда уводили коменданта. Идут минуты, и вот уже скрылись всадники с Рябининым в кустах.
-Что же будет?- думалось им. И вдруг раздались выстрелы. Один, другой, третий.
-Расстреляли коменданта,- решили все. Об этом же подумал и Федор Ачкасов. Надо было извещать советскую власть. Федор разбудил соседа и послал его в Будеево, где жил председатель исполкома Пуштаковского сельсовета, чтобы тот сообщил обо всем в Тегульдет. Оказалось, что еще раньше у председателя сельсовета побывал председатель комитета взаимопомощи. Он, когда Ачкасов ушел из дома, решил бежать. Но выходить на улицу через крыльцо побоялся. Его могли увидеть из окна дома коменданта. _Тогда не сдобровать,-думалось ему. С помощью бабки, матери Ачкасова, он выставил окно на другой стороне избы и махнул в кусты. На обласке перебрался через Чулым, зашел к председателю исполкома сельсовета и сказал, что Рябинина повели расстреливать, что идет отряд восставших крестьян более 400 человек. В тот же день к обеду он появился в Тегульдете. В Кожаново Ачкасов вернулся в дом коменданта. В конторе собрались несколько человек. Слезли с чердака братья Валекжанины и бухгалтер Тихонов.Поглядывали в окно в сторону, куда увели Рябинина. И вдруг открывается дверь, заскакивает комендант Рябинин, весь мокрый со взъерошенными волосами, кричит:
-В ружье! А где взять оружие, если у спецпереселенцев его не было и даже у местных жителей-охотников ружья временно изымали?
-Надо спрятаться,- посоветовал Ачкасов. Рябинин ушел за поскотину, полежал в кустах, не выдержал, вернулся.
-Подготовьте коня! Пошлите дежурного на «курью», чтобы можно было в случае погони переплыть на другую сторону,- дал он указание. Седел не оказалось, их забрали уткинцы. Пока ловили и взнуздывали коня, послышалась сильная стрельба. Все замерли, смотрели в северо-восточную сторону. Но что это? Бежит во весь дух прямо в деревню Гнедко, конь комендантский, бьется по крупу охотничье ружье, привязанное к седлу. Следом бежит вторая лошадь, седло под брюхом. Рябинин вскочил на своего коня, схватил ружье и помчался в сторону, откуда слышались выстрелы. На встречу ему по проселочной дороге вышел из леса вооруженный отряд. Не зная точно о том, кто входит в деревню, Рябинин свернул на дорогу, ведущую в Тегульдет, стал ждать. Все ближе отряд. Идут пешком.
-Кто такой?- кричат Рябинину, когда до него осталось метров 150. Рябинин на коне чувствовал себя увереннее, ответил:
-Я комендант Рябинин, а вы кто?
- Я Пульцин-начальник Бирилюсской милиции. Ведем тебе одного бандита.
Верит и не верит Рябинин, наконец, решился, подъехал вплотную. Тогда Пульцин вытаскивает из кармана плаща наган и протягивает его Рябинину. Один из отряда отдает фуражку. Радости Рябинина не было конца. Поворачивает коня и скачет к комендатуре, паля из нагана в воздух. Но в горячке сделал нерасчетливый выстрел, когда наган был дулом вниз, и пуля попала в шею Гнедка. Конь устоял и даже доставил седока в ограду двора комендатуры. Посмотрел Рябинин на доброго коня и попросил Ачкасова:
-Пропадает конь. Найди мужиков, пусть прирежут. Мясо раздай всем. За дело взялись Василий Ачкасов и Афанасий Матренкин. А события вокруг отряда Пульцина развивались так. Отряд двигался от хутора Золотые Лужки, бойцы услышали три выстрели (стреляли по сбежавшему Рябинину). Движение ускорили. С лугов вступили в лес, перешли мостик через речушку Учуголь. Посланные вперед разведчики доложили, что движется какой-то отряд на лошадях. Устроили засаду. Ждали недолго. Отряд Уткина не ожидал, что так быстро появится милиция.
-Стой! Кто такие?- закричал Пульцин.
-Свои, - ответил Уткин, рассчитывая выиграть время. Но его опознал комсомолец Стельмах.
-Бей их! Это бандиты! Раздались выстрелы, четверо из отряда Уткина рухнули на землю. Двое мужиков из Сосновки, шедшие с отрядом Пульцина, решили уползти в кусты, но кто-то из отряда начальника Бирилюсской милиции, решив, что это убегают бандиты, выстрелил и убил одного мужика. Второй вскочил:
-Не стреляйте, я свой!
В своих воспоминаниях Ф.Г.Ачкасов пишет, что убитый был ссыльный из д. Сосновка по фамилии Большаков. Больше нигде фамилия этого человека не упоминается. В докладной записке, направленной в краевые органы ГПУ из Ачинска, пишется, что убит «неизвестный, по сведениям бежавший из ссылки кулак». Главарь бунтовщиков Уткин-Лидин, его племянник Николай Сабарашев, Степан Татинкин и крестьянин Большаков были убиты. Петр Таячков, раненый, бросив винтовку, скрылся в лесу. Иван Пантюхин сбежал с винтовкой и дальнейшая его судьба неизвестна. Ефрема Кузьминых самого молодого взяли живым. Есть версия, что Рябинин, когда Пульцин отдал ему наган, стрелял в Ефрема, но промахнулся, Пульцин не позволил больше стрелять.
-Он нам пригодится,- буд-то бы сказал начальник милиции. Но такой факт в воспоминаниях Ф.Г.Ачкасова не упоминается. Будем считать, что Рябинин хотел лишь попугать молодого бунтаря. Кожановские мужики не сразу поверили, что пришел отряд милиции. Думали, что это провокация и бунтовщики решили проверить, как отнесутся спецпереселенцы к милиции. Но все стало ясно, когда послали мужиков на телегах за убитыми, а пятерых отправили копать могилу. Яму копали в метрах двадцати от деревенского кладбища. Григорий Новокшенов и Константин Малышев с убитыми подъехали к кладбищу. К могиле не пускало небольшое болотце. Пришлось таскать мертвецов через преграду. Особенно тяжел был Уткин. Хоронить людей из отряда Уткина приказали голыми. Одетым оставили только ссыльного из Сосновки, принявшего смерть случайно. Могилу выкопали, начали опускать в не тела убитых, и вдруг появился еще один отряд. Это догонял Пульцина отряд, оставшийся в засаде в Пуштакове, во главе с Гребенюком. Всадники подскочили к могиле.
- Кого хороните?
-Бандитов хороним.
-Вижу, вижу, поп Уткин отвоевался. Не закапывайте могилу, может быть придется головы отрезать, чтобы увезти доказательство разгрома банды Уткина.
- Где Пульцин с отрядом?
- В комендатуре.
-Подождите нарочного пошлем. Положили тело Уткина в могилу. Задумались: «Кто же будет головы отрезать? Это же страшно» Пригорюнились.
-Давайте по жребию.
Из стеблей травы нарезали былинок, четыре- одной длины, пятую укоротили. Стали тянуть. Пятую короткую вытянул Алексей Наконечный. Побелел лицом. Не представлял он себе, как будет отрезать головы людям. Пусть мертвые, но они же люди!
-Подожди не умирай! Вон нарочный мчится! От деревни на коне летел паренек- Пашка Захаров. У могилы осадил коня, передал записку, прочитали: «Закапывайте». Закопали бунтарей, доставивших так много хлопот, соорудили над могилой холмик. А креста не поставили - не велено было.
Днем с места разгрома банды Уткина привели лошадей, привезли все имущество бунтовщиков. Был там и мешок с махоркой.
- Подходи, мужики!- встретил, возвращающихся с кладбища комендант Рябинин. Он с
Пульциным сидел на лавочке у ограды, оба расслабившиеся, в хорошем настроении.
-Насыпь-ка им в кепки махорки за работу, сколько войдет,- подсказал Пульцин.
Рябинин черпал большой кружкой махорку и оделял утомившихся могильщиков. Иван
Ачкасов подставил свою большую шляпу.
-Хитер бестия,- посмеялись комендант и начальник бирилюсской милиции. Табак был
в 1930 году в местах ссылки дефицитом, и кепка махорки была хорошей платой за
тяжкую работу.
-Держи и ты, за то, что мою плетку попу Уткину подарил,- язвительно высказал
Рябинин Федору Ачкасову. Ачкасов вспыхнул от несправедливого упрека и отпрянул
от коменданта.
-Не дарил я плетку! Я ее сейчас принесу, спрятана.Пошел Федор под навес и
подумал, вдруг кто-то утащил плетку, ведь тут столько людей за день перебывало!
К счастью, плетка была на месте. Вернулся, подал ее Рябинину.
-А мне показалось, в окно видел, что ты, плетку буд-то Уткину подаешь. Извиняюсь, ничего не скажешь. Не любил признаваться в своих ошибках молодой комендант, но любил правду и справедливость. Многие спецпереселенцы вспоминая Рябинина, говорили, что он был строг, но справедлив. Но вот какая особенность, много было комендантов в Кожаново и в других поселках, бывшие спецпереселенцы обращались к ним «гражданин комендант», все вспоминали лишь их фамилии. Иван Григорьевич Ачкасов долго вспоминал, как звали Рябинина определенно сказать не мог. Нет имени и отчества Рябинина и в тех архивных документах, которые удалось найти.
После разгрома отряда Уткина, Пульцин отправил всех участников погонив обратный путь, старшим назначил служащего райисполкома Зайцева. Увезли они и все трофеи. У бунтовщиков обнаружили шесть винтовок, два дробовых ружья, два нагана, более ста патронов к винтовкам и ружьям. Ефрема Кузьминых повезли на лодке в Тегульдет кожановские старожилы, на которых комендант надеялся больше, чем на спецпереселенцев. Послали с ними Н.А.Попова и Дербенева. Ефрем был небольшого роста, худ, ему еще не было и 17 лет. Из Тегульдета его повезли в Суслово уже другие люди. Дорогой он сбежал. Но куда из тайги уйдешь, если не знаешь ее, нет жизненного опыта? Старожилы помнят, что его вновь поймали уже не дали сбежать. Что было с ним дальше - неизвестно. На обратном пути милицейский отряд вновь побывал на хуторе Золотые Лужки. С соседнего хутора взяли двух человек в качестве понятых. Предстояло сделать обыск на хуторе Анны Коровиной – Сучковой. Искали сбежавших Петра Таячкова и Ивана Пантюхина. Вызвали во двор Анну. В окно пялили свои глазенки брат Борис и сестра Женя. От Анны требовали выдать бегдлецов.
-Нет у меня никого,- повторяла она.
-Врешь!
-Хоть обыщите!
-С этим и приехали. Всюду осмотрели милиционеры. Никого не нашли. А вот на чердаке приглянулось красивое, с кожаным покрытием, с ярким набором на свисающих ремнях, седло.
-Седло конфискуем! Что могла сказать Анна? Отряд двинулся дальше. Дорогой удалось обнаружить Петра Таячкова. Он пытался скрыться в тайге, убили. Такое официальное сообщение. Иван Пантюхин ушел, что стало с ним архивы молчат. Так закончилась попытка поваренкинского попа Уткина-Лидина с гуппой отчаянных людей восстановить справедливость. В те дни во всех документах называли группу Уткина бандой, хотелось верить, что это банда грабителей. Но анализируя поведение этих людей, видишь, что настоящих грабежей они не совершали. В магазинах Мелецка и Тюляпсов они взяли то, что считали нужным для будущего большого отряда, который думали создать. В Мелецке оставили даже расписку, которую подписал Уткин. Видимо миролюбивость отряда объяснялась позицией Уткина, думавшего путем милосердия и справедливости привлечь людей на свою сторону. Уткинцы не убили, не избили ни одного человека. Может быть не успели?Ничего не взяли они , кроме лошадей и в Кожаново.. Не стали громить склады, хотя предлагали кожановцам открыть их и забрать все припасы по домам. Кожановцы оказались людьми дальновидными, они понимали, чем может обернуться самоуправство. Можно предполагать, что в Кожаново в разговорах с людьми, с комендантом Рябининым Уткин и его сподвижники поняли, что поднять людей на восстание им не удасться. Ранний отъезд на лошадях по дороге в Пуштаково можно объяснить решением уехать и скрыться в тюхтетской тайге. Рябинина прихватили с собой, чтобы не дать возможности организовать людей в погоню. Выстрелы вдогонку Рябинина понятны как реакция на неожиданный побег, и от Уткина они не зависели. А решение не преследовать коменданта и продолжить свой путь, подтверждает решимость Уткина избежать насилия и скрыться. На милость власти он не мог рассчитывать. Но и власть спешила быстрее потушить зародившийся огонек противодействия, чтобы он не мог превратиться в пожар. На это были основания.
В марте 1931 года Тегульдетская ячейка ВКП(б) собралась на внеочередное заседание. Слушали информацию о том, что в пределах Кето-Чулымского района оперирует бандитская группа. Была вспышка возмущения, вызванная тяжелейшими условиями существования спецпереселенцев. Что это была за группа, где она действовала, предстоит еще выяснить. Но, как видим из произошедшего, комендатура не допустила развития событий. Банды Уткина уже не существовало, но волны страха распространялись все шире, обусловленные отсутствием связи и большими расстояниями. В Тегульдете 14 июля обсуждали ночные события, многие считали, что к Тегульдету приближалась вражеская разведка и надо ждать основные силы. Комендант Гусев послал разведку на другую сторону Чулыма. Разведчики никого не обнаружили, не было и центро-полигонского коменданта. Но опасность не миновала. Восставшие кулаки могли появиться с часу на час. Собрался отряд добровольцев, и комендант решил идти навстречу врагам. На пароме переправились на другую сторону Чулыма и отряд направился по дороге в Центро - Полигон. Враг не показывался. Тогда комендант Гусев решил потренировать свой отряд. Добровольцы были построены, взяли ружья наизготовку и по команде двинулись на предполагаемого противника. И вдруг из-за кустов вывернулись два вооруженных всадника. Это ехали из Кожаново Пульцин и Рябинин, чтобы доложить о ликвидации банды. Пульцин А.П. видимо планировал уехать в Суслово, а затем в Ачинск. Но Гусев и другие тегульдетцы узнали Рябинина, и боясь, что кто-то начнет стрелять, участковый комендант громко гаркнул:
- Отставить! Оружие к ноге! Руководители обменялись новостями. Гусев весело обратился к своим добровольцам:
-Банда разбита. Можно по домам расходиться. Сняты были засады, устроенные в кустах на левой стороне Чулыма, прекратилось патрулирование улиц. Из Тегульдета были посланы нарочные в Суслово, Мариинск. Говорят, что по дороге нарочные встретили красноармейский отряд, двигавшийся на Чулым, чтобы воевать с восставшими. Отряд вернули. Но для Федора Ачкасова каверзы судьбы не кончились. Еще не вернулся из Тегульдета Рябинин, а в Кожаново появился следователь Сметанкин. Он должен был расследовать обстоятельство дела, выяснить тех, кто содействовал бандитам. В первую очередь вызвали Федора Ачкасова. Тот рассказал все как было- от поездки в Сосновку до похорон убитых и отъезда Рябинина и Пульцина. Но следователь не верил в то, что бывший кулак не оказывал помощи бандитам.
- Почему же, как только ты приехал в Сосновку, там появилась банда? – следователь в этом увидел прямую связь. Он приказал посадить Ачкасова в амбар. Ачкасова повели. Но тут появился Рябинин, жизнерадостный, плеткой по хромовым сапогам похлестывает. Приехал из Тегульдета.
- В чем дело?-поднял глаза к Ачкасову.
- Вот в амбар следователь приказал посадить.
-Подождите. Я все выясню. Рябинин пошел к следователю.
-Повтори, что мне рассказал,- предложил Сметанкин. Ачкасов еще раз поведал про свои дела и поступки. Следователь спрашивает Рябинина:
-Все правильно говорит?
- Так все и было. Ачкасов сделал все что мог. Отпустили Ачкасова, но еще дважды вызывали на допрос в Тегульдет. В своих воспоминаниях он пишет: «После этого происшествия Рябинин стал относиться ко мне совсем по-другому, более доверчиво и по товарищески». А подозревать Ачкасова в нечестности у Рябинина были основания. В конце июня в Тегульдет была направлена на большой лодке, поднимавшей 2,5 тонны груза, группа людей, чтобы получить материалы для строительства. Были в поездке брат Федора Ачкасова Иван и сын Михаил, которому тогда исполнилось 17 лет. Когда возвратились посланцы назад, оказалось, что Михаил Ачкасов уехал домой, в Чумай. Пошнл Федор к Рябинину рассказал о поступке сына, уверял, что не знает об этом. Тогда Рябинин не очень поверил Федору Ачкасову, но доверия не лишил. Уже после разгрома отряда Уткина комендант как-то зовет Ачкасова к себе, улыбается:
-Еще раз убедился, что ты не врешь! Оказывается Михаил, прислал письмо отцу, в котором просит извинения за то, что уехал без спросу на Чумай. Коменданту в те годы давалась право читать письма, контолировать переписку, что Рябинин и делал.
-Пиши ему, чтобы возвращался. Пока не буду считать его беглецом. В августе Михаил Ачкасов возвратился. Последние сомнения в честности и добропорядочности Федора Григорьевича Ачкасова развеялись. И все же в 1937 году, когда он работал и жил с семьей в Тегульдете, его арестовали по линии НКВД.
В начале августа 1989г Василий Андреевич Новокшонов, проживавший в то время в г. Томске, вместе с Иваном Григорьевичем Ачкасовым и Николаем Константиновичем Малышевым были на кожановском кладбище. Высоко взметнулись вверх старые березы, шумят над могилами. Кладбище в запущенном состоянии, заросло бурьяном, но еще есть оградки, стоят кресты. Есть надгробия со звездами. Долго Ачкасов и Малышев искали место, где были похоронены бандиты. Малышев когда-то пахал поле, прилегающее к кладбищу, и старый бригадир показывал ему место, где были похоронены Уткин и его соучастники. Определили, что их могила в 20-25 метрах от края кладбища на север. Место ничем не выделяется, и определили его старожилы, видимо, по интуиции. Деревни нет, на местах некогда стоявших домов - догнивающие бревна, холмики фундаментов. Лучше других сохранился дом, где жили Ачкасовы. Над голыми, изъеденными временем темными стенами еще стояли стропила крыши. В государственном архиве Новосибирской области хранятся документы, связанные с награждением Александра Петровича Пульцина.
Начальник Ачинского окружного административного отдела С.Г.Айзенштат высоко оценивая действия начальника Бирилюсского РАО, писал так: «Действия т. Пульцина отличаются исключительной боевой тактичностью, организующей способностью, выдержкой и строгой плановостью действий, что дало возможность в трое суток при передвижении на далекое расстояние в таежной местности, по реке Чулым, ликвидировать банду без потерь своих сил. Поэтому нахожу необходимым представление т. Пульцина к награде».
Боевая операция на Чулыме подняла авторитет начальника бирилюсской милиции. Вскоре Пульцин был назначен начальником Барабинского оайона Западно-Сибирского края. В июле 1931 года он принял самое активное участие в подавлении вооруженного восстания в Чумаковском районе Западно-Сибирского края, в котором «приняло участие 25 поселков и деревень. Сорганизованные банд отряды достигли свыше 200 вооруженных бандитов». В справке среди других документов о награждении, говориться : «18 июля в район оперирования банды прибыл из Барабинска во главе отряда в 58 штыков начальник Барабинского РУМ т. Пульцин, который в этот же день был направлен с отрядом на реку Омь, с задачей занять урочище Черный Мыс, установить необходимые заслоны и войти в соприкосновение с бандой. 19 июля имел столкновение с двумя бандами до 30 человек, банда потеряла четверых убитыми, 20-пленными. Двадцатого июля т. Пульцин с отрядом в 15 штыков имел столкновение с бандой свыше 30 человек. Банда потеряла троих (один убит, двое взяты в плен), остальные разбежались. В августе провел успешные операции по остаткам банды в районе поселков, расположенных по реке Иче, где было поймано 15 активных бандитов, в том числе два поселковых организатора бандовыступления, и один бандит был ранен. Кроме того т. Пульцин выполнил успешно ряд агентурных оперативных заданий по вылавливанию скрывающихся активных бандитов». Такую справку давал начальник сводного отряда ОГПУ Сырсешкин. Чем дальше уходило время, тем выступление группы Уткина преподносилось все красочнее. Говорили некоторые, что восставших было много, что были кровопролитные бои, в которых они принимали участие. Но было то, что было и так, как рассказано выше на основе архивных документов и воспоминаний непосредственных свидетелей тех событий.
Банда Уткина наделала много шума в Бирилюсском районе, чтобы проверить лояльность местного населения по отношению к бандитам, милицией организовывались «ряженые» бандиты, которые объявлялись в населенных пунктах района.
(Воспоминания Антона Иосифовича Шевеля – участника Великой отечественной войны, проживавшего в д. Сахарная, записанные его дочерью Лидией Антоновной Заяц 15 мая 1994г, учительницей сахарновской начальной школы).
« В 1930 году в нашей деревне организовалось два колхоза: латгальский и русский. В последствие русский колхоз распался, а латгальский продолжил свою работу. В колхозе «Красный латгалец» организатором был мой брат Шевель Донат Иосифович. Он к этому времени был отошедши от нашей семьи. Осенью 1930 года мы копали картошку в своем огороде. Зашли в избу, чтобы перекусить, семья все также была порядочная, расселись вокруг стола. И вдруг видим: через улицу, прямо к нам вприпрыжку, оборванные, кто в чем, даже были в веревочных лаптях, и вооружены винтовками, наганами и гранатами, и почти у каждого кинжалы на ремнях. И вот они влетают к нам в дом, и сразу раскрывают дверь второй избы, и один говорит: «Здесь будет штаб!» И туда заходит в полухромовых брюках, видать, ихний начальник, а остальные выхватили свои кинжалы и стали брать со стола прямо через нас мясо на своих кинжалах, стали жадно его есть. А мы кто-куда из-за стола, а потом смотрим, зазвали брата, организатора колхоза к начальнику ихнего отряда. А отряд их был из тринадцати человек. Это уже после брат рассказывал, их начальник предложил, чтобы мы собрали им сухарей и мяса. А брат говорит, что на счет этого надо какие-то документы, а начальник выхватил наган, стукнул по столу: «Вот тебе мои документы! А теперь пиши расписку, что все это представишь». Что делать, написал расписку и ушел к члену сельсовета и завхозу колхоза Тывч Виктору Францевичу советоваться, что дальше делать. И решили прислать на разведку мать Тывча, старушку в большом возрасте. Смотрим приходит она с трубкой, курит, пришла якобы к моей матери, а сама все наблюдает за пришедшими людтми. Посидела немного и ушла, и сказала, что это детки, банда. И в ночь пошли мой брат с Тывчем В.Ф. в Зачулымский сельсовет, заявили так и так. Там собрали партийное собрание и решили идти на захват банды. Вооружились охотничьими ружьями. Отряд собрали большой, человек 30-40, были, чвроде штуки две гранаты. Сперва хотели подкрасться к нашему дому, бросить гранаты в окна, а потом перерешили- вызвать их на улицу, дескать может быть сойлдется их парольт.е. пропуск к нашим. В то время я спал на печке, а все прихожие развалились по полу, на лавках в полном обмундировании, а двое то и дело похаживали из избы на крыльцо и на улицу. И вдруг слышу, на улице зашумели: «Пропуск-Москва!», а вторые ответили по-срамному и сразу же началась стрельба. И вот их начальник говорит моему отцу: «Вот вы говорили, что у вас спокойно, а на деле вот что». И до утра усиленно охранялись А как расцвело, смотрим, притащили одного убитого из парторганизации- убит был за нашим огородом Сиваков в перестрелке. Они еще одного ранили в руку Курикшу Александра. А наши при отходе еще одного ранили Вонога в живот из пистоновки. Корсуков забыл спустить курок, а при отходе через речку по залому, задел за кусты, и ружье выстрелило в живот своему же. И вот на второй день из этих прихожих тоже уехали в Зачулымский сельсовет, предъевив документы, что они их милиции г. Ачинска. Арестовав моего брата и Тывч В.Ф., бандиты уехали в Удачинский сельсовет, там находился их штаб, и там после всего опроса, поблагодарили наших и сказали, что вы выполнили свой долг. А вся эта затея началась из-за того, что за д. Бычки была организована неким главарем, по национальности чувашом, банда, и она, заходя в деревни, забирала мужчин в свой отряд, и многие после чего от него сбегали, а некоторые остались. Были на то время в отряде и те из них, кто имел сродство в нашей деревне, а Ачинская милиция считала возможным, что они могут обитать в нашей деревне и могут присоединиться к банде. А после всего выяснилось, что и Сивакова один из наших по злу убил, но как-то по этому делу никто дознаваться не стал, так и ушло в прошлое. Один из наших слышал, как Сивакова окликнули: «Стой! Кто идет?», тот в ответил: «Свой, Сиваков» А он выстрелил и наповал. А наши милицейским только одному каблук отстрелили. Вот такая трагедия произошла в нашей деревне. Большинство из деревенских мужиков были сбежавши из деревни, порятавшись по зародам сена, а когда началась стрельба, поубежали почти до самого Ладного. Утром после боя, вызвали Захарову Марию Александровну, привели к убитому Сивакову, чтобы опознала, что вроде бы длжен быть ее брат Никодим Александрович, который все еще числится в банде.
----------------------------------------
Работая в Красноярском архиве хранения и изучения документов новейшей
истории, нашла список жителей Бирилюсской и Мелецкой волостей, которых обличали
в участии банды Уткина:
1. Слободчиков Алексей Николаевич –кулак
2. Порошин Иван Алексеевич-против его фамилии написано «скрылся»
3. Аромачев Прокопий- сбежал
4. Черепанова-дочь Слободчикова
5. Мордвинов- бывший торговец
Но были ли эти люди причастны к каким-то преступлениям сказать трудно, так как
подтверждений в других документах (кроме кулацких дел) не найдено
Н.Лактионова